Известность — удел немногих людей, прослуживших в военной разведке. Как правило, их имена не на слуху, об их делах и свершениях знают немногие. Честное и самоотверженное служение своему Отечеству — в этом смысл их жизни.
Среди наших замечательных соотечественников есть и те, кто посвятил всю свою жизнь служению Родине в военной разведке. Один из них — генерал-лейтенант Борис Алексеевич Феофанов. За более чем 45 лет военной службы он прошел путь от командира разведывательного взвода до начальника разведки Ставки войск Дальнего Востока. В дальнейшем проходил службу в системе военной разведки в Закавказье, на Дальнем Востоке, Урале, в Забайкалье и Подмосковье. Военную службу закончил начальником Центральных Краснознаменных курсов усовершенствования офицеров военной разведки, передавая свой богатейший боевой и служебный опыт молодому поколению воинов-разведчиков.
После ухода с военной службы Борис Алексеевич вел активную общественную жизнь в ветеранском движении. Почти 15 лет возглавлял секцию военной разведки в Совете ветеранов, а с октября 2005 года был председателем Совета ветеранов Мытищинского района Московской области. С 2007 года Б.А. Феофанов — почетный гражданин Мытищинского района.
Родина достойно оценила ратные подвиги и службу Бориса Алексеевича, наградив его орденом Красной Звезды, двумя орденами Отечественной войны I и II степени, орденом «За службу в Вооруженных Силах СССР» III степени и более 30 медалями.
Где бы ни проходил службу Борис Алексеевич Феофанов, его всегда отличали преданность Отечеству, добросовестное исполнение служебных обязанностей, любовь и уважение сослуживцев. Из воспоминаний Бориса Алексеевича Феофанова
«Родился я 25 апреля 1925 года в городе Вязники Владимирской области. Вязники — небольшой городок с населением в то время около 20–25 тысяч жителей, в основном рабочих многочисленных текстильных фабрик, а также рабочих-речников, обслуживающих судоходство по рекам Клязьма и Теза.
Отец, Феофанов Алексей Иванович 1900 года рождения, работал молотобойцем-котельщиком в судоремонтных мастерских в речном затоне Вязники. В то время Клязьма была судоходной рекой, и по ней вверх и вниз ходили большие пассажирские пароходы и буксиры.
Мать, Феофанова Полина Дементьевна, 1890 года рождения, домохозяйка.
До 1932 года наша семья проживала в деревне Лапино, расположенной в трех километрах от Вязников. Осенью того же года я поступил в первый класс начальной школы в селе Пирово Городище, в двух километрах от нашей деревни. В школу мы ходили пешком через глубокий овраг, где иногда зимой нам встречались волки.
Летом 1933 года отец со своей сестрой на паях купили дом в городе Вязники на улице Больничной, куда мы и переехали. Меня определили во второй класс школы № 1 имени Максима Горького, которая была основана в 1886 году как семилетка и только в конце 30-х годов ее преобразовали в десятилетку.
22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. В июле отец ушел на фронт. Мы остались с матерью одни. По состоянию здоровья мать работать не могла, и мне пришлось искать работу. Друзья отца помогли устроиться матросом-спасателем на спасательную станцию Вязниковского ОСВОДа. Затем меня направили в город Ковров в школу легких водолазов, по окончании которой я продолжил работать на спасательной станции водолазом, а затем старшим водолазом. За время работы на спасательной станции мне не раз приходилось спасать утопающих в коварной реке, разыскивать под водой утонувших и доставать утопленные грузы — огромные тюки с хлопком — сырье для текстильных фабрик.
После того как река покрывалась льдом, количество суточных дежурств на спасательной станции сокращалось. Мы с ребятами из школы поступили в Вязниковский аэроклуб, в группу по подготовке парашютистов. В зиму 1941–42 гг. мы совершили по 3–4 прыжка с парашютом с самолета По-2 (У-2). В конце 1941 года в главном кирпичном двухэтажном здании школы был развернут военный госпиталь, поэтому уроки стали начинаться в 17 часов и продолжались до 22 часов. В поисках дополнительного заработка осенью 1941 года и в зиму 1942-го мы с товарищем по школе Василием Смолиным пилили и кололи дрова в городской детской больнице, профилактории и поликлиниках. Впоследствии его тоже призвали в Красную армию. Встретились мы с ним уже после окончания войны.
В этот период до призыва в армию все ребята и девочки занимались в различных кружках: стрелковых, химической защиты, санитарной подготовки, сдавали нормы ГТО. Выступали с номерами художественной самодеятельности перед ранеными в госпитале. Осенью 1942 года выезжали на болота за реку, где собирали клюкву, которую сдавали на заготпункт. В общем, свободного времени у нас практически не было. Кроме того, в ноябре 1942 года нас организовали в отряды, где мы продолжали заниматься изучением оружия и строевой подготовкой.
Так продолжалось до призыва меня в Красную армию в декабре 1942 года.
Нашу группу (50–60 человек) собрали в военкомате и вечером с нашими скромными пожитками посадили в поезд, идущий в сторону Москвы. Около полуночи поезд остановился, нам приказали выходить. На станции нас посадили на грузовики и привезли в город Суздаль, где разместили в старинной церкви. На следующий день стали формировать роты и батальоны. Всего было сформировано пять батальонов по 500–600 человек (в роте 125 человек). Оказалось, что мы прибыли в Винницкое пулеметно-артиллерийское военное училище.
В училище было пять батальонов: три стрелковых, один пулеметный и один минометный. Я попал в минометный батальон, в роту 120-мм минометов. Жили мы в старинной церкви, стены толстенные, отопления никакого, трехъярусные деревянные нары. Дали нам ботинки с обмотками. Бетонный пол каждую ночь мыли проштрафившиеся на занятиях курсанты, и он был всегда мокрым. К утру ботинки примерзали к полу.
Распорядок дня был довольно напряженный. Подъем — в 6.00; зарядка (пробежка) 2 км; туалет — 30 минут (и летом, и зимой мы бегали умываться на речку); утренний осмотр — 15 минут; занятия, в основном на улице — с 8.00 до 14.00; обед — 30 минут; послеобеденный отдых — до 15.00; продолжение занятий на улице — до 17.00; чистка оружия — 30 минут; политинформация — 30 минут; ужин — с 19.00 до 19.30; самоподготовка — до 21.30; личное время — 1 час; подготовка ко сну — 30 минут; отбой — в 23.00. Отработка наряда вне очереди — с 00.00 до 5. 00.
Большое внимание уделялось физической подготовке. Почти каждый день бегали кроссы по 3–5 км, в том числе и с боевой выкладкой, преодолевали штурмовую полосу, отрабатывали приемы рукопашного боя, а также совершали форсированные марши на 20–30 км с полной боевой выкладкой.
25 мая 1944 года я окончил училище, был аттестован на командира минометного взвода и выпущен в числе 110 курсантов в звании «младший лейтенант», получив направление на 3-й Белорусский фронт.
Экипировали нас в офицерское обмундирование: гимнастерка и брюки х/б, ботинки и шинель английского производства, обмотки. Выдали тюфяк, одеяло, наволочку и простыни, а также сухой паек на три дня. От постельных принадлежностей и шинели мы постарались избавиться на Тишинском рынке.
В эти же дни я вместе с другими выпускниками училища с Белорусского вокзала поездом отправился в направлении Смоленска. Поезд наш двигался очень медленно, часто останавливался, подавая иногда тревожные гудки.
В Смоленск мы прибыли рано утром 26 мая, выгрузились и стали ждать дальнейших распоряжений. Примерно в 9.00 появилось около 30 немецких бомбардировщиков, которые начали массированную бомбардировку района ж/д станции. Все наши ребята и другие люди, находившиеся в районе вокзала, разбежались кто куда. Многие, в том числе и я, спрятались под мостом через Днепр.
Бомбардировка продолжалась минут 15–20, после чего наступила тишина и остался специфический запах взывчатки разорвавшихся бомб. Мы вышли из укрытия и нам предстала ужасная картина разрушенного ж/д вокзала и железнодорожных составов на путях. Среди наших товарищей-выпускников училища потерь не было. Вся группа собралась на площади перед руинами вокзала, где нас и нашел представитель штаба фронта. Он проверил документы, приказал построиться в колонну по четыре (нас было около 35 человек), и в его сопровождении мы пешком направились в Лиозно, где находился 113-й ОПРОС (отдельный полк резерва офицерского состава) 3-го Белорусского фронта. Полк находился за городом, где мы разместились в огромных землянках емкостью на батальон. В таких же землянках мы жили во время полевых занятий в районе города Покров Владимирской области в училище летом и осенью 1943 года. В полку я пробыл около недели в ожидании дальнейшего назначения.
Кроме нас, молодых выпускников училища, в полку в резерве были и офицеры, возвращавшиеся на фронт после госпиталей. Все они были значительно старше нас, и мы с огромным вниманием и интересом слушали их рассказы о боях, о немцах, о том, как наши бойцы сражались до последнего патрона защищая Родину.
Вскоре из нашей группы выпускников училища отобрали 16 человек и отправили в штаб 39-й армии, которая занимала оборону на Витебском направлении. В тот же день мы прибыли в отдел кадров армии, где начальник отдела провел с нами беседу, выдал предписания о дальнейшем назначении, и утром следующего дня мы пешком отправились навстречу нашей судьбе в штаб 84-го стрелкового корпуса. У меня было предписание на должность командира минометного взвода, согласно полученной в училище специальности.
Нас, 10 выпускников училища, направили в 262-ю стрелковую дивизию. В штабе дивизии мне сказали, что минометчики им не нужны, и назначили командиром стрелкового взвода в 1-й батальон 940-го полка 262-й дивизии. В этом полку я провоевал до первого ранения в августе 1944 года.
В штабе полка мне показали, где располагается батальон, в котором мне предстояло в дальнейшем служить. По ходам сообщения я добрался до КП батальона, а затем до полуразрушенного дома, около которого оборонялся теперь уже мой стрелковый взвод в составе 12 человек, в том числе два сержанта и старшина лет сорока-сорока пяти по фамилии Шевчук.
Взвод располагался в окопах, оборудованных вокруг дома. В одну из ночей немцы провели мощный артобстрел позиций полка. Я находился внутри дома, лежал на топчане, старшина — в подвале. Во время артобстрела один снаряд разорвался за стеной, и осколок, пробивший стену, вонзился мне в лопатку. Я сначала не понял, в чем дело, сел на топчане, попробовал достать рукой до места, куда попал осколок, но рукой нельзя было пошевелить. Старшина вылез из подвала, посмотрел и сказал, что осколок торчит под лопаткой. Он взял и вытащил его, а рану обработали йодом и перевязали пакетом. Через 3–4 дня рана зажила.
С 10 мая по 15 июня 1944 года в 39-ю армию через сборный пункт в Лиозно прибыло около 25 тыс. рядовых и сержантов. Большая часть пополнения прибыла из недавно освобожденных районов страны, длительное время находившихся в оккупации. Было много молодежи из Казахстана. 12 июня ко мне во взвод прибыло 18 бойцов (некоторые вообще не знали русского языка). Таким образом, во взводе насчитывалось 30 человек семи национальностей, с которыми мне предстояло идти в бой.
С июня 1944 года командование 39-й армией принял генерал-лейтенант Иван Иванович Людников. Армия в составе 5-й гв.ск (17-й, 19-й, 91-й гв.сд, 251-й сд), 84-й ск (158-й, 164-й, 262-й сд) и 28 гв.тбр получила задачу вместе с 5-й гв. танковой армией прорвать оборону противника на Богушевском направлении, форсировать реку Лучесу, развивать наступление в направлении Замосточье, Гнездилов, Башенковичи и во взаимодействии с 43-й армией 1-го Прибалтийского фронта окружить и разгромить Витебскую группировку противника. Срок готовности — 22 июня.
23 июня началась грандиозная операция белорусских фронтов под кодовым названием «Багратион» В этот день утро было туманным, видимость ограниченна. В 8.00 началась мощнейшая двухчасовая артиллерийская подготовка атаки. Выстрелы тысяч орудий слились в один сплошной гул, воздух наполнился гарью от разрывов снарядов и выстрелов артиллерии. Переднего края противника не было видно, и наступление велось по ранее указанным направлениям.
Наш полк прорвал первую позицию обороны фашистов, соединился с левофланговым полком наступающей справа дивизии и продолжал наступать в направлении Башенковичи.
После прорыва второй позиции немцев полк ускоренным маршем (до 70 км в сутки) устремился на запад и в первых числах июля вышел к границе с Литвой северо-западнее Минска, где встретил упорное сопротивление противника, но продолжил наступление по территории Литвы.
В июле–августе наш 940-й полк в составе дивизии вел ожесточенные бои на территории Литвы, действуя в направлении Свенчаны, Укмерге, Арегала, Рассейняй.
Немцы использовали для обороны каждый отдельный хутор, превращая его в опорный пункт. Продолжая наступление, наша дивизия к 24 июля вышла в район Укмерге, где встретила сильное сопротивление противника на рубеже реки Швянтой, ширина которой составляла 30–50 метров.
Нашему батальону было приказано ночью по разрушенной плотине, а где и вплавь, перебраться на противоположный берег в районе кладбища и утром атаковать немцев с тыла и тем самым способствовать наступлению нашего полка. Во время форсирования реки Швянтой мне удалось одним из первых ворваться в траншею гитлеровцев, уничтожить семь фашистов и двух взять в плен. С рассветом речку форсировали основные силы дивизии, а немцы под нашим огнем поспешно стали отходить в северном направлении. Путь на запад был свободен. За этот бой меня наградили орденом Красной Звезды, который я получил только в 1954 году. 2 августа в районе Кейдайняй был ранен и отправлен в санбат, а затем в полевой госпиталь № 1427 в городе Паневежис.
В конце сентября мы вдвоем с товарищем были вызваны в штаб 39-й армии, который располагался недалеко от Каунаса.
В штабе 39-й армии меня направили командиром стрелкового взвода в 6-й гвардейский стрелковый полк 19-й гвардейской стрелковой дивизии 5-го гвардейского стрелкового корпуса. Полк находился в обороне на подступах к городу Рассейняй. В конце сентября, по завершении освобождения Литвы, началось новое наступление
Наше соединение в районе Науместиса вышло к государственной границе СССР с Восточной Пруссией и в районе города Шервиндт вступило на ее территорию. В ходе наступления по Восточной Пруссии дивизия встретила ожесточенное сопротивление противника на подступах к городу Пилькален (ныне Добровольск), который несколько раз переходил из рук в руки и был сильно разрушен. Наши войска вынуждены были перейти к обороне, которая продолжалась до 13 января 1945 года. В конце ноября немцы вклинились в оборону на участке нашей дивизии. Полк находился во втором эшелоне дивизии, в ходе контратаки выбил фашистов с наших позиций и восстановил положение.
27 ноября наш батальон с приданными дивизионными разведчиками участвовал в разведке боем. Около 9 часов утра артиллерия произвела огневой налет по позициям немцев, передний край которых был в 200–300 метрах от нашего переднего края, после чего мы двинулись в атаку. Противник открыл сильный минометный и пулеметный огонь, пытаясь отсечь нас от наших позиций. Мы ворвались в первую, а затем во вторую траншеи, но немцев там уже не было, только с флангов строчили пулеметы. Осмотрев два блиндажа, мы отошли назад. Разведка боем продолжалась 1,5–2 часа. За это время во взводе было ранено два бойца и один убит.
В декабре началась подготовка к прорыву обороны противника в районе Пилькалена. Город находился на возвышенности, и наши позиции хорошо просматривались, поэтому сосредоточение наших сил и техники проходило в основном ночью.
В начале декабря немцы предприняли попытку прорвать наши позиции. Около полка пехоты с танками и САУ после мощной артподготовки ринулись вперед. Завязался жестокий бой в траншеях и ходах сообщения, доходивший до рукопашной. Немцы были изрядно пьяны. Им удалось прорваться до третьей траншеи. Во второй половине дня наш полк контратаковал прорвавшуюся группировку противника и отбросил их до второй траншеи. Полк понес ощутимые потери. У меня во взводе осталось 11 человек. Погибли сержант и старшина. Нас отвели во второй эшелон на 5–7 км от переднего края.
В середине декабря я со своим взводом принял участие в разведке боем с целью выявления огневых средств противника, а также с задачей захвата «языка». Задачу мы выполнили, при возвращении на свои позиции под перекрестным огнем противника я попал на наше противопехотное минное поле, которое, к счастью, благополучно преодолел.
Новый, 1945 год, мы отмечали в местечке Вильлюнен, где в одном из уцелевших зданий командир нашей дивизии организовал встречу Нового года, на празднование которого были приглашены также офицеры подразделений, находящихся во втором эшелоне. Через несколько дней после встречи Нового года мы получили пополнение. Командир корпуса генерал Безуглый решил провести строевой смотр нашего полка. Во время смотра нас обстреляла четверка наших «илов», но после того как мы дали опознавательную ракету, «илы» помахали крыльями и улетели.
13 января началась стратегическая наступательная операция по разгрому Восточно-Прусской группировки противника. Вначале была проведена мощнейшая артиллерийская и авиационная подготовка, после чего мы прорвали две оборонительные позиции немцев, но были остановлены перед третьей. Дело в том, что из первых двух траншей немцы ушли с началом артподготовки и организовали оборону на третьей, которую мы смогли преодолеть только через трое суток. Вечером 17 января в районе Куссена меня снова ранило в ногу. Я пролежал на снегу до утра, после чего меня подобрали подвозчики боеприпасов и отвезли в санбат, а затем в знакомый мне госпиталь № 1427, который находился в Шервиндте. После операции на следующий день меня отправили в госпиталь в город Каунас, из которого выписали в конце февраля и назначили командиром стрелкового взвода в 216-ю стрелковую дивизию. В этой дивизии я принимал участие в разгроме группировки немцев в районах Розеннберг и Хайлигенбаль на берегу Балтийского моря (залив Фриш-хаф, западнее Кенигсберга), куда мы сбросили противника, а затем вышли к Кенигсбергу и начали подготовку к его штурму. Меня перевели в дивизионную 290-ю разведроту, и с этих пор я стал воевать разведчиком. С взводом приходилось выполнять задачи в тылу противника.
Дивизия вела упорные наступательные бои по ликвидации Восточно-Прусской группировки немцев. В ходе этих боев неоднократно осуществлялся прорыв сильно укрепленных рубежей обороны противника. С боями мы форсировали реки Пассари, Беек и Вальш, овладели более 60 населенными пунктами и 35 долговременными оборонительными сооружениями.
В ночь с 25 на 26 марта 1945 года при взятии аэродрома на окраине города Хайлигенбаль разведывательным взводом под моим командованием удалось взять в плен около 100 немецких солдат и офицеров, более 70 были уничтожены. В моем взводе был убит один человек. При занятии пристани Розеннберг наш разведывательный взвод вышел к морю и первым закрепился на побережье, обеспечив выполнение задачи дивизии.
10 апреля мы овладели Кенигсбергом, там же встретили день капитуляции Германии. Восторг был неописуемый. Дивизия осталась гарнизоном в городе. Город горел. За участие в штурме Кенигсберга я был награжден орденом Отечественной войны I степени. Так закончилась моя военная эпопея.
24 июня 1945 года, в день полного солнечного затмения, дивизия маршем вышла в Северную Польшу, в район Августова, где до октября очищала леса от засевших там националистов и фашистов.
В октябре наша дивизия была погружена в эшелоны и передислоцировалась из Польши в Полтаву в район местечка Шведская Могила (недалеко от поля, на котором произошла Полтавская битва). Расположились в сельскохозяйственном институте, вернее, в том здании, что от него осталось. В начале декабря нас перевели в Баку, в Сальянские казармы. Всего от нашей дивизии в Баку прибыло сотни три солдат и сержантов и около пятидесяти офицеров. Дивизию расформировали, свои боевые знамена мы передали в штаб дислоцировавшейся здесь азербайджанской дивизии, а офицеров переназначили в другие части. Меня назначили командиром разведроты 34-го стрелкового полка 75-й стрелковой дивизии. Дивизия и ее полки располагались в населенных пунктах в районе Нахичевани. Мой полк дислоцировался в селении Кивраг на границе с Ираном, штаб дивизии — в Нахичевани, командование дивизией принял генерал Малюков.
В 1951 году я поступил в Военную академию им. М.В. Фрунзе, после окончания которой в декабре 1953 года был назначен оперативным офицером в разведывательный пункт (город Южно-Сахалинск). С 1956 года служил в городе Уссурийск оперативным офицером, старшим оперативным офицером и затем начальником разведывательного пункта.
В 1965 году меня назначили начальником отдела разведывательного управления Дальневосточного военного округа. В мае 1966 года военный Совет ДВО рекомендовал меня на учебу в Академию Генерального штаба, которую я окончил с «красным дипломом» и золотой медалью. Диплом об окончании академии и медаль мне вручал Маршал Советского Союза Матвей Васильевич Захаров. После окончания академии я рассчитывал получить назначение в западные округа, но по просьбе начальника штаба Дальневосточного военного округа генерала Василия Ивановича Петрова меня направили заместителем начальника разведывательного управления штаба ДВО. В марте 1969 года участвовал в событиях на острове Даманский.
В 1971 году я был назначен начальником разведывательного отдела Уральского военного округа (командующий войсками округа — генерал Сильченко Николай Кузьмич, начальник штаба — генерал Гареев Махмут Ахметович). В январе 1974 года получил назначение на должность начальника разведывательного управления Забайкальского военного округа. У меня сложились хорошие взаимоотношения с командующим войсками Забайкальского военного округа генералом армии П.А. Беликом и начальником штаба округа генерал-полковником Н.И. Лапыгиным. В конце 1978 года в кабинете командующего у меня состоялся разговор с находившимся тогда в Чите Петровым Василием Ивановичем. В марте 1979 года я был вызван в Генштаб и получил назначение начальником разведывательного управления штаба войск Дальнего Востока. Главнокомандующим войсками был Маршал Советского Союза Петров Василий Иванович, которого позже сменил генерал армии Говоров Владимир Леонидович.
В апреле 1983 года меня назначили начальником Центральных Краснознаменных курсов усовершенствования офицеров военной разведки, которые я заканчивал в 1954 году.
После увольнения в запас в ноябре 1988 года поселился в городе Мытищи.
Будучи в запасе, около 15 лет руководил секцией ветеранов военной разведки.
С октября 2005 года — председатель Мытищинского районного Совета ветеранов. Почетный гражданин Мытищинского района с 2007 года.
С октября 2013 года — председатель совета Мытищинской районной общественной организации «Ветеран».
Из воспоминаний сослуживцев
Полковник в отставке Александр Федорович Надеин:
«Мне посчастливилось служить под командованием Бориса Алексеевича, и для меня это были лучшие годы службы. Не только я, но и многие офицеры искренне уважали его как военного специалиста высшей квалификации, требовательного и все понимающего начальника, отзывчивого и корректного в обращении человека.
О высоком профессионализме Бориса Алексеевича Феофанова свидетельствует один примечательный случай, который произошел в ходе стратегических командно-штабных учений «Восток» под руководством Министра обороны Маршала Советского Союза
Д.Ф. Устинова в Забайкальском военном округе, когда Феофанов был начальником разведки округа.
Перед заслушиванием Министром обороны начальника оперативного управления штаба Забайкальского военного округа тот попросил материалы доклада начальника разведки для срочного уточнения некоторых вопросов.
Неожиданно доклад (15–18 страниц печатного текста) начальник оперативного управления уронил на пол, и все листы доклада перепутались.
Министр обороны вызвал начальника разведки округа с докладом. Борис Алексеевич понял, что доложить по подготовленному варианту не получиться. Он вышел к карте и «без бумажки» сделал доклад в течение 40 минут. Надо иметь представление о театре военных действий и вероятном противнике в зоне ответственности Забайкальского военного округа, чтобы понять, как можно было по памяти доложить Министру обороны.
По итогам заслушивания начальника разведки Министр обороны отметил, что он дело свое знает хорошо и является настоящим профессионалом.
К сожалению офицеров разведывательного управления после этого учения Борис Алексеевич ушел на повышение — его назначили начальником разведки Ставки войск на Дальнем Востоке».
Полковник в отставке Николай Герасимович Новицкий:
«Борис Алексеевич Феофанов много сил и времени уделял ветеранскому движению. Он часто выступал перед школьниками, студентами, допризывной молодежью. При этом с удовольствием делился с ребятами своим жизненным опытом.
Борис Алексеевич, работая в Мытищинском районном Совете ветеранов, активно взаимодействовал с общественной организацией Всероссийского движения ветеранов локальных войн и военных конфликтов «Боевое братство».
Его отличала высочайшая скромность. Он никогда не кичился ни своим генеральским званием, ни наградами. С ветеранами у него были очень хорошие, простые и добрые товарищеские отношения. Когда Борис Алексеевич надевал гражданскую одежду, он становился «обыкновенным добрым русским человеком, каких у нас миллионы», как поется в одной из песен.
Мы гордимся, что среди нас жил такой хороший человек».
(Из цикла «Легендарные разведчики»)
М. КРИВОРУЧКО