Рецензенты
Полковник А.В.Шипунов, доктор исторических наук, доцент кафедры истории военного искусства военного учебно-научного центра сухопутных войск «Общевойсковая академия Вооруженных Сил РФ».
Полковник Васюков П.П., почетный работник высшего профессионального образования РФ, кандидат исторических наук, доцент.
Автор выражает искреннее признание Земцовым Наталье Михайловне, Инне, Светлане и Андрею за помощь и содействие в издании книги.
В книге на основе советской, российской и зарубежной литературы, архивных источников повествуется о причинах возникновения и развития военного конфликта у озера Хасан в июле-августе 1938 г. Подробно рассматриваются действия войск императорской армии Японии и Краснознаменного Дальневосточного фронта, вынужденных вступить в вооруженное противоборство в силу неуступчивости позиций военно-политического руководства обоих государств. Рассказывается о причинах неудач войск 39-го стрелкового корпуса РККА, показавших в боях слабую выучку и низкую боевую способность, неумение командиров и штабов управлять подчиненными соединениями и частями. Анализируется деятельность командующего войсками Дальневосточного фронта маршала Советского Союза В.К.Блюхера по руководству войсками в Хасанской операции и его особая роль в оценке ситуации на Хасанском участке границы советского Союза.
Предисловие генерал-полковника Л.П. Шевцова к книге
Содержание
Введение
Глава I. У границ Восточной окраины.
1. Японская доминанта в Китае
2. Иллюзия отпора Дальневосточной
Глава II. Никто не хотел уступать
1. Начало
2. По ту сторону
Глава III. Схватка
1. Вызов
2. Врага уничтожить!
3. Победа любой ценой
Глава IV. Бесславный итог и поиск виновных
1. Военному делу надо учиться
2. Виновных к ответу!
3. Вердикт Токио и заграницы
Заключение
Основные даты жизни В.К.Блюхера
Источники и Литература
80-летию военного конфликта у озера Хасан посвящается
Введение
Напряженная обстановка на Советско-Китайской границе, как и ожидание большой войны, летом 1938 г. обернулось локальным военным конфликтом между Японией и Советским Союзом. Вполне рядовой пограничный инцидент перерос в широкомасштабные боестолкновения и вызвал тревогу и серьезную озабоченность у Советского военно-политического руководства, не исключавшего неблагоприятного исхода в противостоянии с сильным и неуступчивым врагом.
Японцы, заранее ограничившие свое участие в конфликте, силами усиленной пехотной дивизии и исключившие применение авиации, выступили не столько гарантом прав своего марионеточного государства Манчжоу Го на спорный, по их мнению, участок границы у озера Хасан, сколько экзаменующим своего Дальневосточного визави на прочность и готовность постоять за свои интересы.
Сведения о низкой боеспособности войск Дальневосточного фронта РККА , слабой организации управления соединениями и частями, подогретые Московскими эмиссарами Мехлисом и Фриновским, вызвали гнев и раздражение Сталина, потребовавшего учинить скорый суд над виновниками.
С материалами Хасанской операции внимательно знакомились сообщники Японии по Антикоминтерновскому пакту и правительства США, Франции и Великобритании. Несомненно, в высоких кругах прикидывали, насколько можно было считаться с военно-технической мощью СССР и его «очистившейся» от врагов народа и шпионов рабоче-крестьянской Красной Армии.
В своих воспоминаниях современник тех событий А.И.Микоян дал нелестную оценку действий войск Дальневосточного фронта. Он писал: «Испытанием готовности нашей страны было нападение японцев на озере Хасан, а затем бои на Халхин-Голе в 1938-1939 гг. Тогда у нас было впечатление, у меня, во всяком случае, что на Хасане наше командование и организация боя были неудовлетворительными. Мы их победили численным преимуществом наших войск и вооружения. Но все-таки чувствовалась организационная слабость по сравнению с японцами. Это мое тогдашнее впечатление». [1]
В тоне, исключавшем какие-либо сомнения, высказался о командующем Дальневосточным фронтом В.К.Блюхере другой современник Хасанских боев И.С.Конев, назначенный 4 сентября 1938 г. командующим 2-й Отдельной Краснознаменной армией. По его мнению, Василий Константинович действовал на Хасане неудачно. К 1937 году маршал Блюхер было человеком, который по уровню своих знаний, представлений недалеко ушел от времен Гражданской войны. Во всяком случае, такую небольшую операцию, как Хасанская, Блюхер провалил… [2]
Суровым приговором боеспособности, действиям войск КДФ и командующему фронтом Маршалу Советского Союза В.К.Блюхеру стал приказ Наркома Обороны СССР под грифом «Совершенно секретно» № 0040 от 4 сентября 1938 г., изданный по итогам заседания Главного Военного совета РККА от 31 августа 1938 г. Оценки, данные в приказе, на десятки лет предопределили характер недостатков и упущений, подготовки войск и штабов КДФ и определили деятельность В.К.Блюхера, не иначе, как преступную.
В то же время, правда о Хасанских событиях в историко-советской литературе, как и оценка победы РККА над самураями, всячески умалчивались. В современных условиях исследователи данной темы имеют возможность на основе доступных материалов переосмыслить события лета 1938 г. Большую работу в этом направлении проводят сотрудники Российского Государственного военного архива и Института военной истории МО РФ.
Многими авторами высказываются самые разные мнения по поводу возникновения военного конфликта у озера Хасан, а также даются, порою, взаимоисключающие оценки эпизодов боевых действий, участия в них войск и по руководству подчиненными соединениями и частями лиц командного состава и органов управления. Так, ряд дальневосточных авторов сетует на необоснованные, по их мнению, упреки в сторону советских пограничников, которые своими действиями провоцировали сопредельную сторону на ответные действия. [3]
Заслуживают особого интереса обстоятельства возникновения и развития военного конфликта, вышедшие на самый высокий уровень военно-политического руководства Японии и ССР, а так же порядок действий войск и сил, проявивших, как казалось тогда, вместо участия в деэскалации напряженности на границе, обоюдное стремление склонить чашу весов на свою сторону исключительно военной составляющей.
Нельзя не остановиться на особой позиции командующего войсками фронта маршала В.К.Блюхера, будучи глубоко убежденного в возможности решить инцидент на границе исключительно силами пограничников, либо переговорным путем, в части оценки им размаха инцидента на сопке Заозерной, возможного характера его развития и обоснованности принимаемых им решений в условиях резко осложнившейся обстановки.
Следует заметить, что изложение событий у озера Хасан целесообразно рассматривать в тесной связи с проводившимся сталинским режимом массовых репрессий среди командно-политического состава КДФ, которые обескровили штабы, соединения, части и самым непосредственным образом повлияли на уровень боеспособности войск. Войска Дальневосточного фронта, применявшие в отличие от японцев, авиацию, танки и имевшие подавляющее превосходство в живой силе, так и не смогли разгромить врага и отбросить его (?????? стр. 6) за линию государственной границы. При этом они понесли значительные потери.
Кроме того, события на Хасанском участке границы убедительно показали тенденцию перерождения советской дипломатии и ее стремление, дабы преподать урок противнику, решить сугубо политический вопрос силовой составляющей, игнорируя намерение противной стороны решить проблему за столом переговоров в Москве. Этому в немалой степени способствовала жестокая линия Наркома иностранных дел М.Литвинова на переговорах с японским послом М.Сигэмицу. Причем, немалое удивление за рубежом вызвали инертность и бездействие советской дипломатической миссии в Токио и Харбине.
Исследование военного конфликта на Хасане требует учета и анализа работ иностранных авторов, показывающих степень участия в принятии решений высшего военно-политического руководства Японии, а также действия 19 пехотной дивизии Корейской армии, проявившей в ходе боев высокую обученность личного состава, стойкость и отвагу. При этом ряд авторов проявляют в оценках военного конфликта явную заинтересованность в пользу японской стороны, непрестанно полемизируют с обвинениями Токийского суда о действиях японской стороны, пишут о предвзятом подходе обвинения к оценкам фактов и документов, неравноправном положении подсудимых и т.п.
Настораживают и требуют анализа мнения некоторых современных российских авторов, считающих, что советская историография крайне фальсифицировала события на Хасане. Они намеренно смягчают позицию Японии в конфликте и тем самым оправдывают ее агрессивные устремления в многочисленных боестолкновениях и нагнетании обстановки на Советско-Китайской границе в 1936-1938 гг. и, в частности, в развязывании полномасштабной агрессии на Хасанском участке границы. Ими оставлен без внимания тот факт, что с 31 июля по 8 августа 1938 г. японцы хозяйничали на советской территории от западного берега озера Хасан до линии государственной границы.
Подобные рассуждения в современных условиях не кажутся совсем безобидными. Наоборот, они в немалой степени соответствуют намерениям многих взглянуть «по-новому» на события давних лет, пересмотреть итоги Токийского международного трибунала, давшим оценку агрессивным действиям милитаристской Японии на Хасане, на Халхин-Голе, в Китае и Юго-Восточной Азии, на Тихом океане.
Глава I. У границ восточной окраины
1. Японская доминанта в Китае
Потребности освоения Восточных окраин Российской империи и Северо-восточных земель Китая вызывали вполне естественную необходимость взаимных пограничных договоренностей между Россией и Китаем.
Первой попыткой определиться в праве на владение бескрайними Дальневосточными просторами стал Нерчинский договор, подписанный 27 августа 1689 года. Договором разграничивалась территория в истоке рек Аргуни и Шилки по горам, ближним к реке Амур. Наместник Российского императора Я.А.Головин в нарушение данной ему инструкции, фактически уступил Цинской империи территорию по среднему и нижнему берегу Амура, что вызывало затруднения с выходом к морю к Тихому океану.
Этим договором, по мнению критиков Я.А.Головина, Цинская империя имела формальное право на владение землями, считавшимися в Москве исконно русской территорией, после направления ряда русских миссий в Китай и продвижением на Восток отрядов казаков.
Справедливости ради, следует учитывать, что Россия в XVII веке не имела на землях Приамурья своего суверенитета, возможностей заселять и осваивать их, впрочем, как и сопредельная сторона не проявляла особой активности в этих направлениях.
Обстоятельства, связанные с дальнейшим освоением Дальневосточных земель, и угрозы Англии и Франции Китаю, англо-французского флота Камчатке и устью Амура в 1855 году, предопределили возвращение России и Китая к нерешенным вопросам о границе в бассейне рек Амура и Уссури. Однако, поначалу, после направления генерал-губернатором Восточной Сибири Н.Н.Муравьевым ряда экспедиций в Приамурье под началом капитана Г.Н.Невельского Цинский император отказал комиссару России в Китае адмиралу Е.В.Путятину в переговорах.
Настойчивость российской стороны, поражение Китая в войне с Англией и Францией, а также угроза присутствия третьих лиц на Восточных границах заставила Цинского императора пойти на уступки.
В г. Айгунь 16 мая 1858 г. генерал-губернатором Н.Н.Муравьевым и главой Цинской делегации И.Шань был подписан Айгунский договор, которым устанавливалась граница с Китаем по левому берегу р. Амур от слияния рек Шилки и Аргунь до реки Уссури, а также разрешалось плавание по рекам Амур, Уссури и Сунгари только русским и китайским судам.
Договор был утвержден Цинским императором 2 июня 1858 г., а Александром II 8 июля 1858 г. Тем не менее, договор не решил вопросы границы с Китаем в Уссурийском крае, в т.ч. от устья реки Уссури до Японского моря, фактически оставив территорию в совместном владении, что на практике позволяло заселять территорию Приморья казаками, штрафными солдатами и переселенцами, не переходя линию р. Уссури. Айгунский договор предполагал дальнейшую работу по разграничению территорий с целью определения границы от устья Уссури до Кореи.
В дальнейшем в Китае 1 июня 1858 года комиссаром России адмиралом Е.В.Путятиным и китайским представителем Хуа Шань был подписан Тяньцзинский трактат, дававший, наряду с расширением политических и торговых прав России в Китае, поручение о создании специальных ответственных групп исследователей по подготовке договоренностей о границах. В одном из пунктов было записано: «По назначению границ будет подробное описание и карты смежных пространств, которые и послужат обоим правительствам на будущее время бесспорными документами в будущем о границах».
Для договоренностей об определении границы от р. Уссури до Кореи и о работе комиссий в Пекин была направлена миссия графа генерал-майора Н.П.Игнатьева. В Уссурийский край по приказу генерал-губернатора Н.Н.Муравьева для изысканий по определению будущей границы от озера Хасан до моря был откомандирован полковник К.Ф.Будагоский.
Будагоский выполнил задачу по топографической съемке местности и составлению карт от устья р. Уссури до устья р. Тумыньцзеи . Позже к группе присоединились цинские чиновники. Их совместная работа послужила основой для заключения Пекинского договора 2 ноября 1860 года, который подписали глава русской миссии граф Н.П.Игнатьев и от Цинской стороны великий князь Гун.
В русском и китайском текстах договора сказано, что граница проходит по горам между р. Хунчунь и морем до реки Тумэньцзян. Статья № 1 договора уточняла, что государственная граница между государствами проходит через озеро Ханка по горному хребту и устью р. Хубту и далее по горам, лежащим между р. Хунчунь и морем до р. Тумэньцзян на 20 китайских верст от ее впадения в море.
В п. 3 оговаривалось, что разграничительные работы от оз. Ханка до р. Тумэньцзян в 1861 г. продолжат специальные комиссары. Эта запись была сделана ввиду того, что князь Гун оспорил прохождение границы по р. Хунчунь, заявив, что по обе стороны реки стоят китайские гарнизоны. Однако, граф Игнатьев заявил, что граница будет проходить по водоразделу горных хребтов между рекой Хунчунь и морем и русская сторона не воспользуется неточностью текста врученного Цинской стороне.
Организация работы спецкомиссаров в соответствии с п. 3 договора была поручена военному губернатору Приморской области контр-адмиралу П.В.Казакевичу и полковнику К.Ф.Будагоскому. Несмотря на пожелания Цинских комиссаров, настаивающих на нейтральном статусе (незаселении) приграничной полосы от оз. Ханка до моря, граница между Китаем и Россией была проведена красной чертой на карте между озером Хасан и устьем реки Тумэньцзян между литерами от К до У (остальные литерные буквы на карте касались границ от р. Амур по р. Уссури). Красная черта была проведена после определенных договоренностей по водораздельному Хребту до р. Тумэньцзян от литеры Р до У. (В состав водораздельного хребта входили высоты Заозерная и Безымянная, что к западу от озера Хасан. – авт.).
Эта работа послужила основой для Ханкайского протокола от 16 июня 1861 года к Пекинскому договору от 2 ноября 1860 года. Протокол был подписан на военном посту Турий рог. В протоколе говорилось о размене картами, разграничении и описании «граничной линии» от р. Уссури до моря. Протокол подписали с русской стороны военный губернатор Приморской области контр-адмирал П.Козакевич и Генерального штаба полковник К.Будагоский. С китайской стороны Чен-цы, Цзин и офицеры Гэ Бэн, Ту Кань, Юн Ань, унтер-офицер Пучжэнь.
После окончательной проверки у каждой стороны остались по две карты и описания на соответствующих языках. В описании были подробно обозначены местоположения установки пограничных столбов (широта и долгота, географические углы). Установка столбов должна была происходить сообразно красной черты из материала, указанного в описании. [4]
С учреждением пограничной службы на сопредельных территориях и практики проживания населения вблизи государственной границы появилась необходимость уточнить прохождение пограничной линии и правильности установления пограничных столбов, часть которых подвергалась саморазрушению. Тем самым в дальнейшем удалось бы избежать необоснованных притязаний на отдельные территории и излишних споров по этим вопросам.
Так, с 1882 г. Китай стремился склонить Россию к договоренности о завладении им левым берегом р. Тумэньцзян и частью побережья морского залива Посьет. А ранее, в 1874 г. старший воинский начальник на русской приграничной территории полковник М.В.Савельев поселил, как ему казалось на «совей» территории несколько семей корейских граждан. Затем выяснилось, что деревушка Савелова была расположена на китайской территории.
Взаимное решение о редемаркации границы от озера Ханка до морского побережья вылилось в подписание специальными уполномоченными Новокиевского протокола от 22 июня 1886 г. в урочище Новокиевском, где располагался русский погранпост (с 1900 г. с. Новокиевское, с 1936 г. с. Краскино).
Новокиевский протокол подтвердил прежнюю линию государственной границы на данном участке и пограничная черта от озера Ханка до устья р. Тумэньцзян сомнению не подвергалась. В протоколе было указано о замене пограничных столбов на каменные, а в местах, где они находились на большом расстоянии друг от друга, разрешалось некоторое обустройство границы установкой иных знаков или рытьем небольших канавок на пограничной линии.
Цицинарский протокол, подписанный в 1911 г. в г. Цицинар, не касался линии государственной границы Приморья и Приамурья. Протокол оговаривал распределение островов на реке Аргунь между двумя государствами.
Таким образом, государственная граница между Россией и Китаем на участке от озера Ханка до Японского моря через гонную поверхность по водораздельному хребту, проходящему западнее озера Хасан до устья реки Тумэньцзян, никаким сомнениям не подвергалась. Лишь в 1991 г. между Россией и Китаем начались переговоры, и в 2005 году граница приобрела современные очертания после окончательной демаркации.
Появление так называемых спорных территорий и на этой почве различных инцидентов связано со стремлением правительств сопредельных государств получить те или иные выгоды на приграничных территориях, которые игнорируют исторические договоренности, заключенные на основе взаимного уважения и доверия между Россией и Китаем.
Использование отдельными исследователями ссылок на договоры XIX века между Китаем и Россией о линии государственной границы без детализации соответствующими протоколами, как и фактов «отсутствия» у той или иной стороны достоверных карт и схем приграничной территорий не способствует объективному освещению истинных причин возникновения инцидентов и конфликтов на так называемых спорных территориях.
До сих пор в работах китайских историков обстоятельства установления границ между Россией и Китаем рассматривается как неравноправные и особенно при заключении Айгунского и Пекинского договоров. По их мнению, Китай под давлением непрерывной эскалации России на Восток был вынужден уйти из районов, на которые распространялась его юрисдикция и именно это, в значительной мере, повлияло на формирование Дальневосточных границ.
С удовлетворением ими отмечается, что ряд советских и российских авторов признают неравноправный характер Айгунского и Пекинского договоров в отношении Китая и соответствующим образом отражают политику царской России в отношении Китая.
После Великой Октябрьской социалистической революции китайские историки, за редким исключением, продолжали утверждать о преемственности курса СССР к формированию советско-китайской границы. В целом, признавая объективность и правильность суждений т. Сталина по вопросам изучения истории, они, как правило, отмечают его великодержавный шовинизм и национализм с середины 30-х гг. ХХ века. [5]
Китай после падения Цинской империи вплоть до 1918 года проводил сдержанную политику в отношении своего северо-восточного соседа. Однако, затем, на фоне добропорядочных отношений между приграничными территориями в отношении Советской России стали проявляться явно недружественные шаги.
Так, в 1918 году в одностороннем порядке Китаем был денонсирован Кяхтинский договор 1915 г. между Россией, Китаем и Внешней Монголией о предоставлении Монголии широкой автономии. Китайские войска и силы флота без всяких объяснений были направлены во Владивосток, Хабаровск, Николаевск на Амуре и Троицкосавский район Забайкалья. Тем самым они стали участниками интервенции, спланированной и организованной государствами Антанты.
Справедливости ради, следует отметить вполне сдержанное отношение со стороны китайских войск к населению и воинским формированиям Дальневосточной республики. Впрочем, таковую же лояльность они проявляли к войскам атамана Семенова, бежавшим из Сибири колчаковцам, а затем и дружинникам Земской рати Приамурского земства.
Знаком проявления искренних дружественных чувств к России стало участие десятков отрядов китайских добровольцев в борьбе за независимость Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев в составе Народно-революционной армии ДВР. История бережно хранит примеры мужества и отваги китайских граждан в Волочаевском сражении и боях под Спасском.
Большим подспорьем в жизнеобеспечении армии и гражданского населения ДВР стала приграничная торговля с Манчжурией в 1920-1922 гг., на долю которой приходилось от 60 до 70% всего товарооборота республики.
Вынужденная ориентация Китая на политику Японии на Дальнем Востоке и Юго-Восточной Азии, не помешала китайцам сделать предложение советскому правительству об освобождении Монголии от банд барона Унгерна, вторгшихся на ее территорию. Китай ответил отказом на планы белоэмиграции на передвижение войск атамана Семенова из Приморья по Китайской Восточной железной дороге на помощь Унгерну.
Позже Советская Россия, руководствуясь интересами дружественной Монголии и безопасности у Забайкальской границы, по ее просьбе в 1921 г. ввела группу войск 5-й Армии РККА под командованием К.А.Неймана. Этот акт сыграл решающую роль в разгроме азиатской дивизии генерала Р.Ф.Унгерна, творящей беспредел на монгольской земле. [6]
Затем, после вывода в 1925 г. войск СССР из Монгольской Народной республики, в 1936 г. в условиях взросшей угрозы нападения со стороны милитаристской Японии правительство Монголии обратилось к Советскому Союзу с просьбой об оказании военной помощи.
На основании существующего соглашения между СССР и МНР от 27 ноября 1934 года в Москве 12 марта 1936 г. в целях предупреждения военного нападения на Монголию был подписан протокол о взаимной помощи, который гарантировал безопасность территорий, оказания друг другу всяческой помощи, в т.ч. и военной.
В соответствии с подписанным протоколом и дополнительным соглашением с 1937 г. в Монголии начали развертываться части и соединения РККА, сведенные в 57-й стрелковый корпус. Безусловно, наличие в МНР советских войск вызывало у Японии неприкрытое раздражение, т.к. она по-прежнему считала Монголию территорией Китая и зоной своих интересов в Юго-Восточной Азии. [2, 184]
После низвержения Цинской монархии в 1916 году в Китае разразилась гражданская война, которая способствовала воцарению политического хаоса в стране и резкому ослаблению его позиций в регионе. Враждовали целые территории во главе со своими маршалами и военачальниками против партии Гоминьдан и коммунистической партии.
После смерти основателя партии Гоминьдан Сунь Ят Сена в 1925 г. лидерство в партии перешло к Чан Кайши . В 1926 г. Чан Кайши совместно с коммунистами одержали победу над мятежниками, но затем их союз распался, и они начали враждовать друг с другом.
Советский Союз стремился к укреплению добрососедских отношений с Китаем и активно использовал для этого, созданные на Дальнем Востоке структуры Коминтерна, китайскую комиссию Политбюро ЦК ВКП(б), Советскую администрацию КВЖД.
В Китай направлялись политические и военные советники, техника и вооружение. В разное время в Китае находились военные советники: В.К.Блюхер, В.К.Путна, А.Я.Лапин, Т.А.Бесчастнов, Е.А.Яковлев, Н.И.Кончиц, Е.В.Тесленко, Н.В.Куйбышев, П.А.Павлов, В.И.Чуйков и другие.
Однако, политика Чан Кайши, направленная на разгром коммунистической партии Китая, круто изменила курс Китая к СССР и с декабря 1927 г. стала открыто враждебной. Она полностью отвечала интересам Японии и правящих кругов США, Англии и Франции, противившихся усилению позиций СССР в Китае и расширяющейся там борьбе за национальное освобождение.
С ведома китайских властей недобитые белогвардейцы, обосновавшиеся в Китае, активизировали антисоветскую деятельностью. Они являлись участниками многочисленных инцидентов на границе, провокациях и погромах на КВЖД, промышляли разбоем и нападением на мирных граждан приграничья.
Китайцы всячески стремились устранить от управления железной дорогой советскую администрацию, установить порядок, по которому КВЖД должна была бесплатно перевозить их войска. В январе 1926 г. в Харбине был арестован управляющий дорогой Иванов и многие служащие администрации дороги. Однако, жесткая позиция советского правительства заставила отступить новых хозяев дороги, но провокации не прекращались.
Правитель Манчжурии Чжан Сюэлян стал на путь заигрывания с Нанкинским правительством Чан Кайши в надежде на поддержку своему режиму и объявил в 1928 г. о присоединении к Китаю. Он же, по настоянию Чан Кайши, спровоцировал захват КВЖД, являвшейся совместным советско-китайским предприятием.
Нота СССР от 19 августа 1929 года Нанкинскому и Мукденскому правительствам с требованием разоружить отряды белогвардейцев и прекратить налеты на советскую территорию и железную дорогу осталась без ответа.
Несмотря на готовность СССР разрешить конфликт мирным путем, 17 июля 1929 г. последовал захват дороги, и 20 июля китайская сторона объявила о разрыве дипломатических отношений. На протесты советской стороны не последовало никакой реакции. Более того, новоиспеченный маршал Чжан Сюэлян, с явной надеждой на одобрение Запада и Японии, развернул открытую антикоммунистическую кампанию и обещал в пух и прах разбить Красную Армию.
В ответ Советский Союз от уговоров перешел к решительным действиям. Образованная 6 августа 1929 г. Особая Дальневосточная армия, под командованием, ставшего легендарным, В.К.Блюхера совместно с Амурской флотилией в период с 12 октября по 20 ноября провела ряд успешных операций по разгрому превосходящих сил китайских войск.
Маршал Чжан Сюэлян срочно запросил советские власти о перемирии и 22 декабря 1929 года в г. Хабаровске состоялось подписание советско-китайского протокола о восстановлении положения на КВЖД, Согласно протоколу все советские граждане были немедленно освобождены из застенков и восстановлены в правах. Возобновились консульские отношения, и войска с обеих сторон возвратились в пункты постоянной дислокации.
С расчетом на дальнейшее улучшение добрососедских отношений, СССР отказался от аннексии сопредельной территории, проведения дополнительных мер по охране имущества железной дороги и безопасности своих граждан. Как показали дальнейшие события, это было ошибкой и крупным геополитическим просчетом.
Блестяще проведенные операции ОДВА с решительными целями и широким размахом действий явились свидетельством высокого боевого искусства командующих и командиров и показателем боевой мощи РККА конца 30-х гг. ХХ столетия. Прошедшие горнило Гражданской войны В.К.Блюхер, С.С.Вострецов, А.Я.Лапин, П.С.Иванов, И.А.Онуфриев, К.К.Рокоссовский, Я.И.Озолин, Э.П.Карпин сумели в короткие сроки добиться успеха надо превосходящим по численности противником.
Более 500 командиров, красноармейцев и краснофлотцев были удостоены ордена Боевого Красного Знамени, а командующий ОДВА В.К.Блюхер стал первым кавалером только что учрежденного ордена Красной Звезды. ОДВА и Амурская военная флотилия были награждены орденами Красного знамени и стали Краснознаменными. [7]
Примечательно, что Москва полностью доверяла руководству ОДВА и не мешала ему проявить высокую степень самостоятельности, что в немалой степени способствовать успеху и проявлению военачальниками своих лучших командирских качеств. Безусловно, операций ОДВА заслуживают более пристального освещения в исследованиях и изучения, как примера высокого полководческого искусства и боевой выучки бойцов.
Временное улучшение положения на КВЖД, связанное с событиями 1929 года, никак не отразилось на ее судьбе, а с образованием марионеточного государства Манчжоу Го она была обречена на передачу в другие руки. Резко снизился грузооборот и транзит советских грузов, и КВЖД постепенно утрачивала стратегическое значение для СССР. Она стала удобной для передислокации китайских и японских войск и перевозки грузов в их интересах.
Премьер Японии Танака отмечал, что переговоры по судьбе КВЖД велись давно еще с главой Манчжурии маршалом Чжан Изолинем. Но, в 1909 г. Япония не решилась вмешаться в конфликт из-за разразившегося внутреннего кризиса, и ей пришлось скорректировать планы по захвату китайского востока и использование, играющей стратегическое значение в расширении агрессии в Китае, железной дороги. [8]
Не имея реальных рычагов воздействия на улучшение положения на КВЖД, СССР был вынужден начать переговоры по ее продаже. Чан Кайши в этот период начал активно сотрудничать с немцами, продолжая заигрывать с Японией, и никакой поддержки не оказал.
Поначалу советская сторона запросила за стоимость сделки 200 млн. золотых рублей, но китайская сторона предложила 20 млн. рублей золотом и 50 млн. йен. В итоге сошлись на 140 млн. йен и 11 марта 1935 г. в Токио было парафировано соглашение о передаче КВЖД Китаю. Так была закрыта еще одна бесславная страница российской истории на Дальнем Востоке. [7]
Отношения СССР и Китая начали изменяться в лучшую сторону лишь с подписанием Японией антикоминтерновского пакта с Германией в ноябре 1936 г. и тогда Чай Кайши, наконец-то понял, что единственным союзников в Юго-Восточной Азии у него оставался Советский Союз. С Германией вдруг резко прекратились всякие отношения, и вопрос об агрессии Японии против Китая стал лишь временем недалекого будущего.
Советская дипломатия прекрасно понимала грозящую опасность Китаю со стороны Японии, а также неизбежность изменения стратегической обстановки в регионе и пошла на восстановление дипломатических отношений с Гоминданом. После широкомасштабной агрессии Японии в Китай в июне 1937 года, 21 августа СССР подписал договор о ненападении с Китаем, который явился актом огромной политической и моральной поддержки китайскому народу.
По большому счету это был вынужденный союз двух «больших одиночек», чтобы противостоять угрозам на Востоке со стороны Японии. В Советском Союзе прекрасно понимали, что Чан Кайши всегда стремился склонить советское руководство к сдерживанию Японии вплоть до развязывания боевых действий. [9, 31]
За договором, как в прежние годы, последовало соглашение о направлении в вооруженные силы Китая большой группы военных советников и специалистов, обучение китайских летчиков, открытие школы по подготовке командных кадров в Урумчи. Только в первой половине 1938 г. Китаю было поставлено военной помощи на 100 млн. долларов (297 самолетов, 82 танка, 425 орудий и 1825 пулеметов). В 1938-1939 гг. Китаю был предоставлен очередной заем в 250 млн. долларов для приобретения оружия и военного снаряжения.
Две из трех авиагрупп Китая к началу 1938 года состояли из военных самолетов с советскими летчиками-добровольцами. С 1937 по 1941 гг. в Китае воевали 3665 добровольцев из Советского Союза, из них 211 погибли. Из СССР было получено оружия и снаряжения для формирования 20 дивизий.
В боях против японцев особо отличились военные советники – В.И.Чуйков, К.А.Мерецков, П.С.Рыбалко, П.Ф.Фигарев, В.Ф.Батицкий, летчики-добровольцы – С.П.Супрун, Г.П.Кравченко, Т.Т.Хрюшин, О.Н.Боровиков, А.С.Благовещенский, В.В.Зверев, Ф.П.Полынин, С.В.Слюсарев.
На экспансии Японии в Китае и нагнетании ею военно-политической напряженности на Дальневосточных границах следует остановиться особо.
После того, как различные варианты японской военной политики на Дальнем Востоке: от прямого использования императорской армии до поддержки скороспелых режимов в Чите и Приморье окончились неудачей, 25 октября 1922 г. войска Японии покинули Владивосток.
Несмотря на то, что по итогам Первой мировой войны Япония считала себя незаслуженно обделенной, она, ради достижения в будущем своей стратегической цели в Юго-Восточной Азии по завоеванию Китая «показательно» повиновалась решениям Вашингтонской конференции 1922 г., а после трудных переговоров с СССР подписала 20 января 1925 г. Пекинскую конвенцию и обязалась к 15 мая этого же года вывести войска с Северного Сахалина.
На этом Япония посчитала свою миссию по установлению добрососедства с Советским Союзом выполненной и в дальнейшем все усилия советского руководства и дипломатии по установлению мирных отношений со страной восходящего солнца закончились безрезультатно. На предложения различных по составу делегаций из Москвы заключить с Японией пакт о ненападении в 1927 г. и 1932 гг. последовал отказ. Это была открытая демонстрация курса на самую жесткую линию во взаимоотношениях с СССР.
Так называемый «Курс на оборону», принятый японским военно-политическим руководством четко ориентировал Японию на гегемонию в Юго-Восточной Азии и в качестве своих вероятных оппонентов в достижении своих целей называл Китай, СССР и США.
Новоиспеченный премьер-министр Японии генерал Танака Гакти в 1927 году представил императору меморандум, согласно которому в качестве первоочередных задач по завоеванию господства в Юго-Восточной Азии ставилась аннексия Манчжурии и Монголии, а затем и всего Китая. Предусматривалась вероятность вновь скрестить мечи с Россией на полях Монголии. Следующими шагами должны быть завоевания Индии, Южной и Центральной Азии и Малайзии. Интересно, что план был опубликован в китайской печати, но при этом был публично отвергнут японским правительством.
В меморандуме, кроме вероятности столкновения с Советским Союзом, не было сказано ни слова о войне с СССР. В большей степени на содержание меморандума Танаки и планирование решительных целей в Манчжурии и Монголии повлияла победа Гоминьдана в Китае и его попытки ориентироваться на Германию, США и Великобританию.
В 1927-1928 гг. премьер Танака трижды направлял японские войска в Китай, но стратегических целей им добиться не удалось. Открытая агрессия Японии в Шаньдуне вызвала мощное антивоенное движение в Китае и осуждение многих влиятельных иностранных держав. В 1928 г. Манчжурия присоединилась к Нанкинскому правительству; Тибет также вошел в Китай. В мае 1929 года Япония была вынуждена вывести свои войска из Шаньдуна и вместе с Германией и Италией признала новое правительство Китая. Чан Кайши к этому времени контролировал 11 провинций Китая.
Опасаясь резкого ухудшения отношений с США и Великобританией, Танака и его команда ушли в отставку и передали власть очередной смене военных, которые в 20-е и 30-е годы доминировали в политической жизни Японии. Именно поэтому меморандум Танаки в части захвата Манчжурии японцами в 1931 году был выполнен неукоснительно.
Итак, после годичной паузы после событий вокруг КВЖД в Манчжурии, японцы перешли к активной фазе расширения своего присутствия в Китае. Предлогом для действий стал «Маньчжурский инцидент», в ходе которого в ночь с 18 на 19 сентября 1931 года китайскими солдатами было взорвано полотно Южно-Маньчжурской железной дороги и железнодорожный вагон. Ранее был убит неизвестными капитан Накамура.
В результате вторжения японских войск в Северо-восточном Китае были захвачены две из трех провинций. Китайские войска практически не препятствовали продвижению японцев и в марте 1931 г. по решению Всеманьчжурской ассамблеи было образовано новое независимое государство Маньчжурия (Манчжоу Го). Верховным правителем был назначен представитель династии Цин Пуи. Через два года он был объявлен императором Манчжоу Го.
Многие исследователи убеждены, что агрессивные действия японцев в Манчжурии были ответом на успешные операции РККА в 1929 году. Однако, ряд зарубежных авторов склоняются к тому, что оккупация Японией Манчжурии была обусловлена защитой Китая от коммунизма. Именно решительные действия Квантунской армии по поглощению Манчжоу Го оправдывали агрессию Японии, несмотря на правоту Советов и их стремление расширить свою доктрину в Манчжурии.
Северные китайцы, по их мнению, никогда не любили Гоминьдан, а японцы учитывали это и всегда поддерживали их автономию. Восстановление государства Манчжоу Го – результат содействия Японии исторической справедливости, которая была утрачена под воздействием Российской империи.
Подобные утверждения стали стандартными для японских дипломатов на многие годы для оправдания политики Японии в Северном
Китае. [10]
Никаких экономических интересов в отсталом Северном Китае кроме политических у Японии не было, и использовать Манчжурию Япония предполагала, в лучшем случае, как сырьевой придаток. [8]
В новообразованном государстве Манчжоу Го был введен военно-полицейский режим во главе с японскими советниками и была размещена Квантунская армия. Тем самым Япония захватила выгодный плацдарм для угрозы против СССР и Монголии, а также расширения агрессии вглубь Китая.
В связи с намерениями японской армии продолжить продвижение во внутренний Китай, Лига Нации признала захват Манчжурии незаконной акцией и предложила Японии вывести оттуда свои войска. Однако, японское правительство 27 марта 1933 года объявило о выходе из Лиги Наций. Этим шагом Япония разорвала свои обязательства, связанные с Вашингтонской конференцией 1922 г. и заявила о своих намерениях на полную гегемонию в Китае. Демарш Японии против Лиги Наций и агрессия в Китае были публично осуждены президентом США Рузвельтом.
По мнению исследователя Бест А., несмотря на трудности и неудачи японской армии в Китае и давление западных держав и США, Япония стремилась стать практически свободным агентом в Северном Китае. [10, б]
Япония продолжала набирать обороты по вооружению армии и флота, чему в немалой степени способствовал провал Женевской конференции по разоружению в 1932-1934 гг., на которой Германия и ряд других государств Европы отказались от сокращения вооружений на 30%.
Летом 1936 года в правительстве Японии обсуждался курс «колониального расширения» в целях превращения Северного Китая в свой протекторат и Манчжурии в антикоммунистическую зону, а также дальнейшего продвижения в Юго-Восточную Азию. Подготовка к полномасштабной войне с Китаем проводилась, несмотря на неизбежное ухудшение отношений с СССР, США и Великобританией.
Именно это обстоятельство заставило Японию искать новых союзников и на волне антикоммунизма и антисоветизма еще в 1935 году начались германо-японские переговоры. Затем 25 ноября 1936 года в Берлине был заключен Антикоминтерновский пакт с целью создания военно-политического союза против СССР и стран коммунистического интернационализма.
Заключение союза с Германией и Италией – государствами фашистского типа, показали, насколько сильны были профашистские настроения в Японии. Сам факт подавления в феврале 1936 г. фашистского путча с убийством лорда-хранителя печати Сайто и группы высокопоставленных военных и гражданских чиновников убедительно говорил о приверженности идеям фашизма военно-финансовых кругов и особенно молодого офицерства.
Вместе с тем, большинство исследователей сходятся во мнении, что в японском обществе преобладали крайне милитаристские и шовинистические настроения и, прежде всего, по отношению к противникам японской государственности.
Несмотря на огромные расстояния от своих союзников Германии и Италии, заключение антикоминтерновского пакта было выгодно Японии, так как она надеялась на нестабильность в Европе, что отвлекало от проблем в Юго-Восточной Азии сильных европейских держав, США и СССР.
Наряду с подготовкой широкомасштабной агрессии против Китая и продолжающимся антисоветским курсом, 7 августа 1936 г. на конференции пяти министров Японии были утверждены основы национальной политики страны. На пятерке обсуждались вопросы безопасности Японской империи и приверженности имперскому пути; ликвидации угрозы с севера, укрепление Манчжоу Го и направления тесного Японо-китайского сотрудничества; увеличение воинского контингента в Манчжоу Го и Корее; пути ограничения влияния Америки и Англии в Юго-Восточной Азии; способности Вооруженных сил противостоять РККА СССР, наряду с возможностью превентивного удара. Впервые в официальном документе было заявлено о неизбежности войны с США на Тихом океане…
Данное направление в национальной политике в отношении не только соперника в Юго-Восточной Азии и на Тихом океане, но и нового врага далеко не случайное явление во внешней политике Японии в регионе. Оно свидетельствовало, прежде всего, о глубинных целях Японии на провал своей исключительной гегемонии.
В тоже время российский автор В.Э.Молодяков заметил, что на конференции пяти министров Японии так и не было принято никаких политических решений… [11]
Японию не устраивало наращивание боевой мощи американского флота в одностороннем порядке в соответствии с решениями Вашингтонской конференции 1922 г., что вынудило ее вместе с Италией проигнорировать предложения Лондонской морской конференции 1935-1936 гг. Введение новых стандартов по водоизмещению линкоров и авианосцев, калибру палубной артиллерии японцы и итальянцы посчитали недопустимыми.
Согласно паназиатской доктрины Японии доминировать в западной части Тихого океана должен был японский военно-морской флот, наращивание боевой мощи которого шло полным ходом. Программа по модернизации военных вооружений Японии, в т.ч. и флота, в сравнении с 1934 г. в 1936 г. была увеличена в 1,5 раза.
К июлю 1937 года Япония сосредоточила в Китае сухопутную группировку численностью около 300 тысяч человек. В нее входили 12 пехотных дивизий, около 1000 танков, более 1500 орудий и 1200 боевых самолетов. В 1937 году была принята беспрецедентная программа увеличения производства вооружений и к 1939 году поставки стрелкового вооружения должны были вырасти в 5,8 раз, пулеметов – более чем в 7 раз, самолетов и танков – в 2,6 раза, орудий более чем в 3 раза.
Очередной кабинет правительства князя Коноэ Фуми Маро к лету 1937 года объявил о значительном ограничении прав и свобод японских граждан, что было одобрено политическими, финансовыми и особенно армейскими кругами. Это, по их мнению, вполне отвечало задачам, стоящим перед империей. Надвигающаяся война с Китаем обретала реальность, поскольку в государстве стало обычным «молчаливое согласие» в обществе по удовлетворению амбиций правящей клики и военных, считавших себя свободными в проведении захватнической политики в Китае.
Война Японии против Китая началась с инцидента на мосту Лугоу Цяо (Марко Поло) неподалеку от Пекина по поводу «пропавшего» в ходе ночных учений японского солдата, что закончилось перестрелкой с применением артиллерии. После недолгих переговоров 26 июля 1937 г. японская армия перешла к полномасштабным боевым действиям против Китая.
Поначалу были проведены несколько успешных операций и 13 декабря 1937 г. пал Нанкин, столица Китая, где в течении пяти дней японцы уничтожили около 200 тысяч мирных жителей. Однако, после первых успехов последовали неудачи, и японской армии не удалось разгромить армию Китая. Быстрой войны не получилось, и Япония прочно увязла в противоборстве с Китаем, что потребовало полного напряжения военно-экономического потенциала страны и об остальных планах по достижению гегемонии на континенте пришлось на время забыть…
Впрочем, сам факт вторжения Японии в Китай продемонстрировал мировому сообществу и особенно США твердую позицию нового гегемона и проведению самостоятельной политики в «Великой восточно-азиатской сфере» (ВВАСС), включающей Японию, Манчжурию, Монголию, Китай, Филиппины и Советский Дальний Восток. Одновременно это был своеобразный вызов Советскому Союзу, который был вынужден принять меры для помощи Китаю и обеспечению безопасности своих границ. В январе 1938 г. Япония отказала Чан Кайши в переговорах и тем самым продемонстрировала решимость идти до победного конца.
До середины 30-х годов ХХ века США в Дальневосточном направлении американской внешней политики рассматривали Японию как гарант соглашений Вашингтонской конференции и передовую линию обороны против СССР. США даже увеличили квоту для Японии на военно-морские вооружения, что было подтверждено договоренностями в Лондоне 1930 года.
До проведения политики на признание СССР в США преобладали взгляды на антагонизм советской системы, несоблюдение ею международного права на признание долгов Российской империи и Временного правительства. Но при этом американский бизнес свободно работал в Советском Союзе, и его доля составляла в 1928 году 25% от всех инвестиций.
Одновременно США, осуждая захват Японией Манчжурии, как и Лига наций, признала ее агрессором и считала, что Япония будет сдерживать СССР в Дальневосточном регионе.
Новый курс президента США Ф.Рузвельта, наряду с радикальными социально-экономическими реформами в стране, был ориентирован на прагматизм и взвешенность во внешней политике. Так, считая, что СССР меньшее зло, чем Германия, американцы вместе с недоверием к азиатской политике Японии фактически признавали ее право на действия в Юго-Восточной Азии. В то же время американское военно-политическое руководство «искренне» верило в попытки умиротворения Германии и согласились с предложением увеличить ее Вооруженные силы вдвое, принятое в ходе переговоров Германии, Италии, Великобритании и Франции 15 июня 1937 г.
Только после заключения антикоминтерновского пакта Германией, Италией и Японией американский президент начал занимать антифашистскую позицию, не теряя надежды на то, что с Германией, Японией и СССР все-таки можно договариваться дипломатическими путями.
В реальности, проявляя заботу о строительстве военно-морского флота и выделив для этого в 1933-1940 гг. 1 млрд. 487 млн. долларов, что несравнимо с суммой в 238 млн. долларов израсходованной с 1922 по 1933 гг., США проглядели наращивание военной мощи Японии и расширение территории империй страны Восходящего Солнца.
После начала войны Японии с Китаем на волне всеобщего осуждения агрессии американский конгресс принял закон «О нейтралитете», запрещающий ввоз оружия и оказание военной помощи воюющим странам. На деле он не касался ограничения экономической помощи Японии и фактически был направлен против интересов Китая. Только в первом полугодии 1937 г. экспорт США в Японию увеличился на 83%. Вплоть до 1940 года для нужд японских военных поставлялось топливо, а для промышленности различное оборудование и станки. В 1938 году Морган предоставил Японии до 25 июня 1941 г. заем в 125 млн. долларов. [12, 153]
Словом, спасая американскую цивилизацию от экономического краха в 1930-1940 гг. и, превращая ее в экономическую сверхдержаву, президент Рузвельт и Конгресс США проглядели своего главного противника в Юго-Восточной Азии и на Тихом океане в лице Японской империи.
Никто в 1938 году в США не мог даже представить себе, что произойдет через два с небольшим года, когда японцы 26 ноября 1941 года внезапным ударом по американской военной базе в Перл-Харборе нейтрализуют Тихоокеанский флот США для свободы своих действий в Юго-Восточной Азии и на Тихом океане.
По мнению зарубежных авторов взаимоотношения между Японией и Великобританией были очень деликатными. С одной стороны Япония стремилась к более тесному сотрудничеству с ней в военной сфере, а с другой – она требовала от англичан прекратить сотрудничество с Чай Кайши. Во многом поэтому, как уже упоминалось, предложение китайского лидера о переговорах было отклонено.
В то же время Великобритания действовала осторожно, чтобы не испортить отношения с Америкой, но, тем не менее, поддержала Японию в Лиге нацией и ее пресса писала о слабости Китая и могуществе Японии и именно это обстоятельство предполагало их взаимное сотрудничество для развития Китая. В целом Англия считала Японию мощным противовесом СССР на Дальнем Востоке.
Консерваторы в Лондоне всячески пытались оправдать японскую агрессивную политику и представляли ее, прежде всего, как антикоммунистическую, направленную против СССР. Голоса парламентариев и многих дипломатов с требованиями обуздать агрессоров в Китае услышаны не были.
Поскольку англичане стремились договариваться в рамках дипломатических действий, то японцы были уверены в своей безнаказанности и эта ситуация вполне устраивала союзников Японии – Италию и Германию. Даже, когда японцы провели дерзкую акцию по потоплению американского судна и захвату английских канонерок никаких оценок не последовало, и все происшедшее списали по недоразумению.
С началом Гражданской войны в Испании внимание Франции и Англии было целиком приковано к событиям в Европе и их безучастное отношение к агрессии Японии в Китае не изменилось. СССР по-прежнему считался на Дальнем Востоке большим злом, чем действия Японии в Юго-Восточной Азии и, чтобы никого не разубеждать в этом, японский министр иностранных дел в 1937 г. заявил, что для японца не только Китай является приоритетом в военной политике, но и СССР.
Но, как отмечал А.Бест, практические шаги Японии по укреплению своих позиций в Китае не могли не вызывать озабоченности Великобритании и в дальнейшем их взаимоотношения в силу разных интересов равноудалялись друг от друга. [10 а, б]
С небольшой разницей во времени в Юго-Восточной Азии и центре Европы возникли два очага международной напряженности, готовые в любой момент вспыхнуть мировой войной. Агрессоры в них чувствовали себя уверено и действовали решительно по достижению своих захватнических целей в регионах. Япония с июля 1937 года вела войну в Китае, а Германия в марте 1938 года осуществила аншлюс Австрии и Судетской области Чехословакии в результате Мюнхенского сговора премьер-министра Великобритании, Франции, Италии и рейхсканцлера Германии А.Гитлера в сентябре того же года.
США, Великобритания и Франция воздержались от каких-либо действий по обузданию агрессоров, включая экономические санкции. Они ограничились лишь осуждением их действий и сохраняли надежду на умиротворение новых претендентов на мировое господство, не избегая при этом закулисных интриг в достижении собственных политических и экономических интересов. Как им казалось, объединяла их в то время общая антикоммунистическая направленность против стран Коминтерна и, прежде всего, против СССР. Тем самым, на деле, они потворствовали японскому милитаризму и германскому фашизму. [13]
Обострение советско-китайских отношений со второй половины 20-х гг. ХХ века самым негативным образом влияло на обстановку на всей протяженности дальневосточной границы. Частым явлением стали провокации военнослужащих и пограничной охраны Китая, засылка вооруженных формирований из белогвардейской эмиграции, банд хунхузов. За 1927 год государственную границу СССР нарушили 57 войсковых групп численностью в среднем около 10 человек каждая.
В обзоре Главного управления пограничной охраны и войск ОГПУ «О происшествиях на границах Союза ССР в течение 1927-1928 гг.» на участке советско-китайской границы белогвардейские формирования и хунхузские бандгруппы свыше 90 раз проникали на советскую территорию. Пограничниками было ликвидировано около 20 групп белоэмигрантов и хунхузов, четырежды отражались нападения непосредственно на заставы, 18 – на пограничные наряды. Было задержано 34 тысячи нарушителей. В 1928 году было отмечено свыше 50 обстрелов пограничников и жителей приграничья с китайской территории.
После конфликта на КВЖД с развитием противостояния СССР и Китая была введена блокада китайских речных судов, совершавших рейсы по рекам Аргунь, Амур и Уссури в целях парализовать коммуникации войск и погранохраны.
Напряженность на дальневосточных границах Советского Союза значительно усилилась с оккупацией Японией Манчжурии. В начале 30-х годов наиболее характерными случаями нарушения государственной границы были контрабандный вывоз золота, сырья и товаров, незаконный промысел японских рыбаков в советских территориальных водах.
С 1934 года китайские пограничники на границе с СССР были заменены на японских военных, которые сразу же начали активно изучать линию прохождения государственной границы. Этот факт, помимо доклада Управления пограничной и внутренней охраны НКВД Дальневосточного края (ДВК), подтвердила японская пресса, а в марте 1934 г. сообщалось, что в Синьцзяне создан пограничный комитет, который приступил к тщательному обследованию линии прохождения границы.
На Маньчжурской границе действовали специальные партии в целях проведения топографических съемок местности, установления опорных топографических пунктов, установки на границе новых погранзнаков. Разумеется, наработанный материал комитета служил подспорьем при организации провокаций.
Японская сторона предложила Советскому правительству создать двухстороннюю комиссию по редемаркации границы на Советско-Маньчжурском участке. Однако, советская сторона от совместной работы отказалась, якобы потому, что граница была достаточно демаркирована в 1886 г.!
Как показали дальнейшие события, с многочисленными нарушениями границы японскими военными и обстоятельствами возникновения провокаций и инцидентов с открытием огня по пограничникам и местным жителям, это была серьезная ошибка.
Над советской территорией стали появляться самолеты-разведчики. За период с 1 января по 1 августа 1935 г. таковых случаев было 33, 41 раз были обстреляны пограничные наряды и местные жители, 29 раз нарушали водную границу японские военные и браконьерские суда. В результате нападений и обстрелов было убито шесть пограничников и трое ранены.
В районе Гродеково-Пограничная 1 мая 1935 г. группа японо-манчжуров проникла на советскую территорию и из засады расстреляла пограничный наряд. В бою был убит старший наряда А.Краев. Зимой 1936 г. в провокациях участвовали нарушители силою до нескольких рот. Так, две японские роты в районе Гродеково перешли границу и завязали бой с пограничным нарядом, но подоспевшая группа пограничников во главе с начальником заставы капитаном А.Д.Агеевым вынудила врага отойти. Потери противника составили 31 убитыми, 23 ранеными и 24 обмороженными.
В связи с увеличением военных провокаций на дальневосточной границе и в целях ослабления на ней напряженности советское правительство согласилось-таки на создание двухсторонней комиссии по редемаркации советско-маньчжурской границы и, как условие ее работы, выдвинуло требование о создании еще одной комиссии по урегулированию и предотвращению конфликтов на границе. Однако, теперь уже японцы ответили отказом.
Словом, из-за взаимной неуступчивости был упущен реальный шанс выйти хоть на какие-то договоренности. Возможно, это произошло ввиду ужесточения позиции высших органов НКВД, которым подчинялись пограничные войска, к оценке обстановки на границе.
Не случайно в 1936 году Сталин отправил из Сочи телеграмму на имя секретаря ЦК ВКП(б) Л.Кагановича по поводу инцидента на границе к северу от района Суйфунка. Там 6 октября произошла перестрелка, а через несколько дней советские пограничники открыли огонь по отряду японо-манчжуров. Сталин потребовал: «надо ввести войска, забрать трупы и обеспечить вещественные доказательства, а вы даете японцам свободно разгуливать… чем объясните такое великодушие в отношении японских мерзавцев?».
Однако, никакие предупреждения даже самого жесткого характера не останавливали японских милитаристов, которые упорно следовали стремлению освободить азиатов от порабощения белыми, как говорилось в труде военного министерства «Мощь государства». В японском парламенте генерал Араки открыто призывал к войне и готовности принести на заклание весь народ. «Мы заявляем всему миру, что мы нация милитаристов!» – торжественно заключил он. [14]
В 1936 году на Хасанском участке границы произошли крупные боестолкновения. Так, 26 марта группа японцев углубилась на советскую территорию на 300 м и завязала бой с пограничниками. На помощь пришел кавалерийский эскадрон под командованием капитана Бокача и военного комиссара И.А.Пожарского и стрелковый взвод лейтенанта М.В.Краскина. Противник был выбит с высоты Безымянная. В бою М.В.Краскин погиб и 10 мая 1936 г. с. Новокиевское было переименовано в Краскино в память о погибшем командире.
25 ноября отряд японцев вторгся на советскую территорию на 1700 метров, а на следующий день до батальона пехоты углубились уже на 2,5 км. Подоспевшими подразделениями пограничников и бойцов РККА японцы были выбиты за линию границы.
Никаких заявлений по поводу произошедших инцидентов японцы не сделали, т.к. считали их обычным явлением противостояния на линии границы. Пограничники и воины ОКДВА проявили в боестолкновениях мужество, отвагу и сдержанность.
Всего за 1936-1938 гг. на границе СССР и Манчжоу Го произошло более 35 крупных инцидентов и, по сути, каждый из них мог перерасти в военный конфликт.
Тем не менее, несмотря на возрастающие возможности ОКДВА и погранвойск ДВК, советское руководство занимало взвешенную позицию в отношении провокационных действий Японии на дальневосточных границах. Декларируя нерушимость и неприкосновенность своих границ, оно в тоже время ограничивало действия пограничников по вооруженному пресечению нарушений границы.
Так, в 1935 году в документах НКВД о линии поведения пограничной охраны на Дальнем Востоке и о порядке применения оружия, требовалось проявлять чрезмерную осторожность в действиях на границе, всемерно избегать создания поводов к возникновению конфликтов. При преследовании нарушителя, к примеру, пограничникам запрещалось применять оружие, если пули ложились на сопредельную сторону. Ведение огня по нарушителям, спасавшихся бегством с нашей стороны, разрешалось только в том случае, если они являлись «известными и разыскиваемыми пограничниками личностями».
Категорически запрещалось стрелять по всем нарушающим границу правсредствам, нельзя было пускать в дело оружие пограничникам, не входящим в состав наряда.
После вооруженного инцидента в районе Ново-Алексеевка, произошедшего по вине японской стороны 12 октября 1935 г. в Управление пограничных и внутренних войск ДВК пришла телеграмма, в которой говорилось: «В случае нападения японских (маньчжурских) частей не вступать в бой в пределах до трех километров от нашей границы и лишь после продвижения японцев за пределы трех дать достойный отпор ни в коем случае не допуская перехода нашими частями границы».
Чем не пример перестраховки, сочиненной в тиши московского кабинета писанины!
Пограничники сегодняшнего дня подвергают критике эти требования и считают, что они шли вразрез с требованиями «Устава службы пограничной охраны» (1927 г.) и «Положения об охране государственных границ СССР» (1927 г.) и вызывали нервозность и неуверенность в собственных действиях уличного состава пограничных войск. [14 в, 155]
В общем-то, претензии выглядят обоснованно, но со времени утверждения Устава положения прошло 8 лет и многое на границе изменилось. К охране границы пришли японцы, которым по самым разным причинам было выгодно держать в напряжении погранохрану ДВК и ОКДВА СССР, провоцировать и вынуждать их к проявлению невыдержанности. Стоит также заметить, что любой документ подобного характера должен отражать реалии на границе, побуждая личный состав действовать уверенно и решительно и, в тоже время, проявлять сдержанность и выдержку.
В связи с увеличением вооруженных провокаций на советско-китайской границе, как на сухопутье, так и на водных участках в 1937 году, обстановка у приграничья резко ухудшилась. Всего за 1937 г. только на Маньчжурском участке границы на р. Амур между впадением в него рек Зея и Бурея. Этот, так называемый, Амурский инцидент 1937 г. был подвергнут тщательному анализу в зарубежной прессе.
Японская сторона представляла инцидент, как вооруженное столкновение на спорном участке границы по поводу принадлежности к той или иной стороне нескольких островов на реке Амур. События начались 30 июня с обстрела японскими войсками трех советских канонерок, нарушивших границу между Маньчжурией и СССР. Одна канонерка затонула, а остальные ушли. Отмечалось, что на островах, не принадлежащих Советскому Союзу, находились советские войска.
Японцы были уверены по поводу принадлежности Маньчжурии островов и участка водной границы. Они утверждали, что линия границы с момента подписания Айгунского и Пекинского договоров в XIX веке значительно сдвинулась, т.к. должна была проходить по фарватеру, что и определяло принадлежность островов Маньчжурии.
В печати приводилась схема, на которой была указана линия существующего фарватера, что говорило якобы о безусловной правоте японцев.
Считалось, что инцидент можно было вполне разрешить дипломатическим путем, но советская сторона отказалась. Более того, именно она накалила обстановку вокруг инцидента и была готова направить свои войска по поводу случившегося, а в своей прессе представила его как «японскую угрозу» с призывами вытеснить захватчиков. В этих действиях советское правительство продемонстрировало, как казалось, свою «сильную сторону» неадекватно оценке события.
Именно Амурский инцидент 1937 г., по мнению японской стороны, превратился в критическую угрозу для России усилиями самих русских, и они были готовы начать войну в случае проявления подобных инцидентов. При этом отмечалось, что японская дипломатия проявила, как всегда, сдержанность и молчание и была готова к взаимным договоренностям…
Японцы приравнивали Амурский инцидент по своему характеру к конфликту на мосту Марко Поло, после которого они начали вторжение в Китай. Только теперь, по их мнению, агрессором должна была выступить Россия. Они признавали, что в 1937 году произошло большое число инцидентов – 113 и каждый из которых нес серьезную угрозу для безопасности обеих сторон на границе. [15]
Из радиоперехвата японской радиостанции от 3 июля 1937 г. следовало, что находившиеся на Амурских островах советские войска начали эвакуацию и, что в пограничном конфликте между Манчжоу Го и СССР, Квантунская армия сочла себя обязанной выступить на стороне Манчжоу Го. [16]
В коллективном труде «На страже границ отечества» Амурский инцидент описывается как результат неоднократных нарушений японскими войсками водной границы СССР в июне и начале июля 1937 г. При этом, японцы, пытаясь захватить принадлежавшие Советскому Союзу острова Большой, Сеннуха, Изюбренный, Виноградный, обстреливали советские катера. 29 июня на Амуре в районе о. Сыченский японский катер обстрелял погранпост и после этого, нарушив речную границу, открыл артиллерийский огонь по нашему пограничному катеру. Были убиты два и ранены три краснофлотца. 30 июня артиллерийским огнем с Маньчжурского судна был потоплен катер № 72 Зейского погранотряда .
В немалой степени инцидент произошел ввиду разного толкования линии государственной границы и, конечно же, граница нуждалась в редемаркации, но, как упоминалось, советская сторона поначалу отказалась от этой работы, а затем выдвинула неприемлемое для японцев условие…
Маршалу В.К.Блюхеру было известно, как проходит красная черта на карте Ханкайского протокола от 16 июня 1861 г., а именно – по Амуру она шла по середине реки, пересекая острова до впадения р. Уссури в Амур, а вот по Уссурийскому участку границы она пролегала по левому берегу р. Уссури.
Тем не менее, китайцы, маньчжуры и, конечно же, Япония могли считать прохождение линии границы по водной поверхности по фарватеру, как это было оговорено на Парижской мирной конференции 1919 г., поскольку и Китай, и Япония являлись странами Антанты. Могли считать и не более, т.к. этот вопрос между Россией и Китаем никогда не поднимался, а последний, Цицинарский, протокол 1911 г. касался лишь границы на Аргуньском участке.
Поэтому был разблокирован фарватер у островов для похода судом и войска ОКДВА покинули острова, а инцидент благополучно разрешился без участия высоких инстанций в Токио, Москве и Мукдене.
Вообще-то, очень важно представлять, что из наличия большого количества спорных участков границы на Дальнем Востоке между Китаем и Россией всегда мог произойти какой-либо инцидент и при упертости и неуступчивости любой из сторон не исключалось перерастание его в военный конфликт. [5, 115, 116, 131]
К лету 1938 г. обстановка на границах Дальнего Востока продолжала накаляться. За несколько месяцев границу нарушили 1754 человека, из них 124 раза военнослужащие Квантунской Армии, 40 раз вторгались в воздушное пространство СССР японские самолеты. В докладе Управления пограничных и внутренних войск ДВК за июнь 1938 г. отмечалось, что японцы ведут настоящую войсковую разведку подступов к границе наших грунтовых дорог и железнодорожных путей, пытаются захватить наших пограничников в целях уточнения данных о нашей приграничной полосе.
Были приняты меры по организационному укреплению частей и подразделений пограничных войск. С пограничных отрядов была снята задача мобилизационного развертывания по штатам военного времени, и они были готовы действовать в штатах мирного времени, находясь в постоянной готовности по предназначению. В период с ноября 1937 г. по март 1938 г. было сформировано дополнительно пять пограничных отрядов (Шилкинский, Бурсинский, Хинганский, Бикинский, Кумарский), а восемь погранотрядов, в т.ч. Посьетский, были переформированы по новым штатам. Для увеличения резервов погранотряда и возможностей маневра силами в большинстве комендатур были созданы резервные заставы. Общая численность пограничных войск в ДВК в 1938 году была доведена до 15388 человек. [14 в, 155]
Напряжение на Дальневосточной границе, в целом, соответствовало состоянию отношений между Советским Союзом и Японией и являлось частью антикоммунистических и антисоветских настроений, активно поддерживаемых ведущими западными державами и США.
Японцы, не связанные никакими взаимными договоренностями с СССР, вели себя на границе дерзко и агрессивно, словно демонстрируя готовность в любое время развязать военный конфликт любой интенсивности вплоть до открытых военных действий.
Положение на советско-китайской границе активно использовалась милитаристскими кругами Японии для нагнетания антисоветской истерии в обществе, а также в работе с личным составом Квантунской армии для повышения ее морального духа.
В сложившейся обстановке на границе от пограничной охраны ДВК и особенно частей прикрытия государственной границы ОКДВА требовалась высокая готовность к отражению нападения врага, выдержка и стойкость. Задачей первостепенной важности являлась организация взаимодействия пограничников с частями ОКДВА, выделяемых для поддержки погранотрядов к пресечению возможных провокаций япономанчжур.
В Манчжурии была сосредоточена мощная Квантунская армия Японской императорской армии, составлявшей треть численности сухопутных войск, свыше 400 танков, 1200 орудий и до 500 самолетов.
Ввиду отказа советской стороны заключить договоренности по вылову промысловых рыб, японцы стремились хозяйничать в советских территориальных водах и вести хищнический лов морепродуктов. В 1936 г. в браконьерстве участвовало 21 судно, в 1937 г. – 77, а в 1938 г. более 1500 японских шхун. Нередко этот промысел сопровождался военными кораблями. В морской акватории произошли несколько инцидентов с захватом советских судов.
До вторжения Японии в Китай в 1937 году японская военщина стремилась представить Советский Союз как агрессора и всячески демонстрировала решимость дать отпор, не исключая военной силы.
Японские военные круги крайне раздражала прямая военная помощь СССР Китаю и Монголии. Не случайно в 1934 году японский военный министр Хаяси в интервью иностранным журналистам прямо обвинил Россию в агрессивных намерениях в Северо-Восточном Китае. [17, 9]
На Токийском международном военном трибунале над японскими военными чиновниками начальник отдела Генерального штаба императорской армии Ю.Касахара показал, что подготовка к войне против СССР должна быть завершена в 1934 году.
В январе 1934 года в докладе военного атташе Германии из Токио сообщалось о возможном вероятном вооруженном столкновении Японии и России, но в тоже время подчеркивалось, что японская армия не готова к войне. [13 ж, 46-47]
Очередной военный министр Японии Араки на совещании с командованием сухопутных сил заявил, что является сторонником немедленного разгрома Красной Армии на Дальнем Востоке и, в то же время, обратил внимание на необходимость осторожного курса, а нападение на СССР, по его мнению, возможно лишь в 1936 г. после того как будет наращиваться экономическая мощь, а Манчжурия превратится в мощный плацдарм для нападения. [13 и, 7]
Крайнее недовольство военно-политических кругов Японии вызвал в середине 1937 года ввод соединений РККА на территорию Монголии. Как отмечалось в сводке военно-политической обстановки японского Генерального штаба, Россия приобрела внешнюю Монголию и занесла ногу в Синьцзян. Именно Китай становится центром противоречий Японии и России, позиция которой в свою очередь будет зависеть от мощи Германии и ее позиции.
Далее подчеркивалось, что русская армия не отличалась своими победами в мировой войне, а Красная армия мало чем отличается от нее, несмотря на механизацию.
По разведданным Россия наращивает присутствие своих войск на Дальнем Востоке и имеет громадную группировку. Русская армия будет стремится втянуть японскую армию вглубь Сибири… Но если и произойдет война России и Японии, то и Германия поднимется.
В выводах документа прозвучало: «В России основной лозунг – долой японскую нацию, врага мирового человечества; Россия в любой момент окажет военную помощь Китаю и выступит на его стороне». [161, 110]
О возможности России вмешаться в Японо-Китайскую войну говорилось в статье «Замыслы России», опубликованной в газете «Сакурай». [16, 1, 117]
Многочисленные утверждения о неизбежности военного столкновения Японии и СССР подкреплялись наличием соответствующих планов японской военщины. Так, по плану «Осу», разработанному еще в конце 20-х начале 30-х гг. прошлого века, Япония должна была напасть на СССР и захватить Приморье и Владивосток, а также осуществить вторжение в Монголию. В 1936 году Генеральный штаб японской императорской армии планировал боевые действия помимо Приморья на Сахалине.
В 1937 году планирование применения вооруженных сил Японии не исключало действия группировок на Востоке против Приморской области, Благовещенска и Хабаровска, а на Западе – во Внешней Монголии, Забайкалье и Сибири. Рассматривалась возможность прервать железнодорожное сообщение на Транссибирской железнодорожной магистрали.
В отчете Военного совета Тихоокеанского флота о пребывании отряда Азиатской эскадры флота США во Владивостоке с 26.7 по 1.8.1937 года говорилось о сообщении контр-адмирала Ярнела, флагмана отряда, по поводу тревожной обстановки на Дальнем Востоке в связи с агрессией Японии в Китае. Адмирал поинтересовался о мерах СССР в связи с возможными действиями японцев на Байкальском направлении и их стремлении перерезать Забайкальскую железную дорогу. Он открыто высказался о плане наступления японцев на Улан-Батор – Байкал с целью отрезать ОДВА от территории СССР.
Многие американские морские офицеры не скрывали враждебного отношения к японцам. [16, 1, 3, 6]
В ходе переговоров по линии министерств иностранных дел Японии и Великобритании упоминалось о наличии у Японии специального плана пограничных конфликтов против СССР и, якобы, один из них и был приведен в действие в июле 1938 года. [13 в]
В то же время на переговорах Японии со своим союзников Германией 3 июля 1938 года в пункте «Пожелание армии относительно текущей политики», наряду с обсуждением конкретных предложений по оказанию взаимной помощи, Япония намеревалась не воевать вне Азии и не о каком конфликте у озера Хасан не говорилось. В случае войны с Советским Союзом в штабе Квантунской армии в 1938 году имелся план, по которому ее войска могли осуществить вторжение в Забайкалье и ударить по войскам Приморской группе ОКДВА.
Не без основания В.Молодяков считает, что росту напряженности между Японией и СССР способствовал внешнеполитический курс сталинского Политбюро ЦК ВКП(б), которое с 1933 года сделало ставку на улучшение отношений с атлантическими державами и на конфронтацию с Германией и Японией. Поэтому, по его мнению, не отход Чичерина от дел и замена его Литвиновым изменили внешнюю политику СССР, а как писал сам Чичерин в 1929 году сокращения и чистки комиссариата иностранных дел, привлечение на службу в его аппарат малокультурных, но агрессивных революционных выдвиженцев из «Коминтерна» в немалой степени способствовали этому. [11, 17-35]
В исследовании Ложкиной А.С. утверждается, что образ Японии у населения Советского Союза и воинов РККА формировался исключительно на основе личных представлений лидеров СССР и отражался во внешней политике советского государства. Антияпонская кампания по созданию образа врага проводилась с целью отвлечь внимание населения от угрозы войны на два фронта, закрепляла в его сознании Японию, прежде всего, как агрессора, формировала в обществе единый эмоциональный порыв при доминировании личности Сталина, его ближайшего окружения и ОГПУ.
Советское руководство признавало экономические успехи Японии и давало высокую оценку боевой мощи императорской армии, ее стратегической и тактической подготовки, дисциплинированности и отваге японского солдата. В то же время у граждан и воинов РККА, Японии представлялась в бинарном аспекте как исключительно вражеской силой слабого зависимого государства.
Военная пропаганда представляла Японию как реального военного противника, не без влияния Сталина, в обществе поддерживала стереотипы прошлых лет и навязывала исключительно военный аспект во взаимоотношениях Японии и СССР, исключая какой-нибудь двусторонний обмен информацией и культурой.
Нередко излишнее внимание населения Советского Союза к проблемам военной опасности формировало, у некоторой ее части, чувство страха и излишнего напряжения и, даже иллюзорных возможностей Японии по освобождению от Советов и колхозов.
В целом Ложкина А.С. считала Японию 1931-1939 гг. проводником агрессивной и экспансионистской политики и ее образ отражался и формировался под воздействием данных факторов. И только частично Япония выступала в сознании граждан СССР, воинов РККА, как продукт целенаправленного воздействия на сознание и представления в форме врага и коллективного мифотворчества. [18]
А.С.Ложкина права лишь частично, так как нельзя не признавать реальной военной угрозы со стороны Японии для СССР и она, в силу изменения своих внешнеполитических целей могла решиться на открытую агрессию против Советского Союза вне зависимости от того, какой ее образ формировался у граждан СССР и воинов РККА. Что касается привнесения в двухсторонние отношения между Советским Союзом и Японией элементов взаимной информации и культуры, то исторические события начала 20-х и 30-х гг. не дали для этого ни единого шанса.
Историки советского периода, словно в подтверждение многочисленных заявлений представителей военно-политических кругов Японии, в большинстве своем утверждали о возможности развязывания полномасштабной войны против СССР.
Особое мнение в этом ряду выразили советские историки Е.Коган и О.Танин, которые в своей работе в 1936 г. однозначно утверждали, что рост оборонной мощи Советского Союза и сама возможность отпора япономанчжурским войскам отрезвляли японскую буржуазию и, несмотря на усилия военщины выполнить паназиатскую программу Японии и ликвидировать колебания среди военно-финансовых кругов в обществе, быстрая война Японии против СССР ввиду недостаточности ресурсов со стороны Японии была невозможной.
Большая война Японии против СССР, по мнению Когана и Танина на деле была авантюрой и раздувалась с определенными внешнеполитическими целями японской военщиной. [19]
Современные исследователи в основном согласны с тем, что Япония была не готова к крупномасштабной войне против СССР, а с развязыванием агрессии против Китая в середине 1937 г. эта возможность была вовсе исключена. [13 в]
В то же время А.Кошкин не исключает, что с появлением у Японии намерения вытеснить США из Китая и Азии не исключалась сама возможность вступления ее в войну против СССР, и она начала искать повод для этого. Пожалуй, это заявление слишком неопределенное и маловероятное по исполнению в 1938 году. [13 и]
В 1938 году Япония, после того как она увязла в Китае, лишилась самой возможности к развязыванию войны против СССР и была способна к участию в водном и не более ограниченном конфликте на Советско-Китайской границе.
Заявления высокопоставленных военных и чиновников с угрозами против СССР, как и наличие планов вступления в войну против Советского Союза, сами по себе не могут означать состояние войны либо крайнюю готовность к ней. В любой армии мира существуют планы на применение вооруженных сил и группировок на том или ином направлениях, как с учетом сложившейся военно-политической обстановки, так и на перспективу.
Советское руководство после развязывания агрессии Японией против Китая исключало возможность японской армии вступить в Дальневосточном регионе в войну, однако вынуждено было принимать самые решительные меры к обеспечению своих дальневосточных границ на случай развязывания широкомасштабных боевых действий.
Иностранные авторы, признавая расширение в Китае влияния Японии, впрочем, как и СССР, утверждают, что японцы собирались даже сотрудничать с Советским Союзом, но, т.к. Китай и социализм объединились, были вынуждены вступать в конфронтацию.
В то же время М.Т.Киока утверждает, что Сталин проявлял интерес к тому, чтобы отодвинуть угрозу японской армии от Дальневосточных границ, однако ввиду советской политики в Китае и решений 7-го Конгресса Коминтерна, ему это не удавалось.
По мнению Эриксона Джона японское командование постоянно думало о возрождении и преобладании своей мощи на Дальнем Востоке и, поглотив Манчжурию, содержало сильную Квантунскую армию и могло себе позволить быть в достаточной степени агрессивным, несмотря на советскую правоту. [10 а, в]
А.Кукс убежден, что угроза Советов с Севера и марионеточной Монголии не приводили к вооруженной конфронтации, а инциденты и конфликты возникали, в большей части, из-за того, что каждая сторона (СССР и Япония) была совершенно убеждена, что другая сторона не может позволить себе полномасштабную войну. [15]
К 1938 году японцы содержали в Китае, по мнению ряда авторов, группировку в 345-380 тыс. человек, более 1000 танков, 1500 орудий и 2000 самолетов, в Корее около 60 тыс. человек, 264 орудия, 34 танка, до 90 самолетов (1 пехотная дивизия и 2 пехотных бригады). Отдельные авторы указывают в Китае 585 танков, до 355 самолетов и 21 пехотную дивизию.
По иностранным источникам у японцев в Манчжурии находились 7 пехотных дивизий, 340 самолетов и 170 танков и сухопутная группировка в 220 тыс. человек.
К середине 1937 г. на Дальнем Востоке в составе ОКДВА находилось 83750 тыс. человек личного состава, 946 орудий, 890 танков и 766 самолетов. В 1938 году сухопутная группировка была увеличена по предположению маршала Блюхера на 105 тыс. чел.
По данным японцев в 1938 г. Советский Союз содержал на Дальнем Востоке группировку в 450 тыс. человек, 24 стрелковых дивизии (сд), 1900 танков и 2000 самолетов (по-видимому, сюда были включены войска и силы Забайкальского военного округа – авт.).
Советским правительством принимались действенные меры по увеличению военно-экономического потенциала Дальнего Востока. С 1932 г. в г. Комсомольске-на-Амуре были построены несколько оборонных заводов по строительству военных кораблей, самолетов, выпуску боеприпасов и другого вооружения. Был сформирован Особый колхозный корпус численностью в 60 тыс. человек из переселенцев и уволенных в запас красноармейцев создавались красноармейские колхозы. Строилась Байкало-Амурская железная дорога с железнодорожной магистралью от ст. Уруша до ст. Пермское.
В соответствии с постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края» органами НКВД к лету 1938 года было отселено от границы более 170 тыс. человек.
Образованной 6 августа 1929 г. Особой Дальневосточной армии, под командованием В.К.Блюхера, оперативно подчинялись пограничные войска, Амурская военная флотилия и особые корпуса железнодорожных войск.
В феврале 1932 г. в составе ОКДВА были сформированы две группы войск – Забайкальская и Приморская.
7 мая 1935 года из состава Особой Краснознаменной Дальневосточной армии были выделены Забайкальский военный округ (командующий комкор И.К.Грязнов) и Дальневосточный военный округ (командующий командарм 1 ранга В.К.Блюхер). 2 июня 1935 года Дальневосточному военному округу было возвращено наименование Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. [14 в, 2, 7]
1 июля 1938 года ОКДВА была преобразована в Краснознаменный Дальневосточный фронт (КДФ) – командующий войсками фронта Маршал Советского Союза В.К.Блюхер, заместитель командующего фронтом комдив М.М.Попов, начальник штаба фронта комкор Г.М.Штерн, член Военного Совета дивизионный комиссар П.И.Мазепов, заместитель командующего фронтом по авиации комкор П.И.Рычагов, военный комиссар штаба дивизионный комиссар Ф.А.Семеновский.
Фронт состоял из двух армий: в Хабаровске дислоцировалась 2-я отдельная Краснознаменная армия, командующий комкор И.С.Конев, в г. Ворошилов 1-я Приморская армия, командующий комбриг К.П.Подлас.
Таким образом, наращивание военной мощи императорской армии Японии у Дальневосточных границ в Манчжоу Го и полномасштабная война в Китае представляли реальную военную угрозу для СССР.
Несмотря на неустойчивую внутриполитическую обстановку в Китае и его непоследовательность в отношениях с СССР, Советский Союз был вынужден оказывать Китаю военную помощь не только для борьбы с японскими агрессорами, но прежде всего для обеспечения собственной безопасности в Дальневосточном регионе.
Не взирая на усиление напряженности на Дальневосточной границе СССР и многочисленные провокации японской военщины, а также отдельные заявления представителей военно-политических кругов Японии о возможной войне с Советским Союзом никакого политического решения о вступлении Японии в войну против СССР принято не было.
Руководствуясь своей доктриной о гегемонии японской нации в Юго-Восточной Азии и на Тихом океане, к лету 1938 г. главным стратегическим противником в регионе, помимо Китая, стали Соединенные Штаты Америки.
Враждебные выпады Японии против СССР следует рассматривать как состояние необъявленной войны с целью скрыть от мирового сообщества и, прежде всего США, истинные намерения по господству в Азиатско-Тихоокеанском регионе, продемонстрировать воинственный курс по борьбе с коммунизмом, а также принудить Советский Союз к отказу от военной помощи Китаю и Внешней Монголии.
2. Иллюзия отпора Дальневосточной
Наличие на Дальнем Востоке четвертой части сухопутных войск РККА, усиленной достаточной группировкой авиации, Советское высшее военно-политическое руководство считало достаточным для возможного отражения агрессии японской императорской армии.
Впрочем, по обе стороны границы прекрасно понимали, что количество не всегда переходит в качество. За левым берегом Амура и правым берегом Уссури в многочисленных гарнизонах распевали популярную маршевую песню 30-х годов А.Поморского о боевом подвиге ОКДВА, сокрушившей превосходящих в численности маньчжуров.
Стоим на страже
Всегда, всегда
Но если скажет страна труда:
Винтовку в руки!
В карьер! В упор!
Товарищ Блюхер,
Даешь отпор!
На других берегах дальневосточных рек среди военных присутствовала своя особенная гордость армии-победительницы в русско-японской войне, армии, как считалось, имевшей самого сильного и подготовленного солдата.
Японцам не пришлось сражаться с воинами Красной Армии в годы Гражданской войны за исключением нескольких боестолкновений с народоармейцами из Дальневосточной республики. Не потому ли они настойчиво желали прощупать силу дальневосточников во время многочисленных инцидентов с захватом на сопредельной территории высот и вторжения далеко за линию государственной границы?
Следует особо отметить, что развертывание и содержание новых соединений ОКДВА, а также их боевая и политическая подготовка проходили в условиях сложного климата, отдаленности от центра, неразвитости дорожной и транспортной структуры, отсутствия в достаточной степени снабжения продовольствием. Неизбежное в связи с этим самообеспечение частей ввело к значительному отрыву личного состава для обустройства гарнизонов и сельскохозяйственных заготовок, размещения необходимых материально-технических запасов. Одних только красноармейских колхозов насчитывалось 422 и каждому из них во время массовых полевых работ, в основе своей маломеханизированных, с использованием ручного труда, требовались сотни и тысячи помощников.
Не оправдал своего предназначения, созданный по инициативе начальника политуправления РККА Я.Б.Гамарника и командующего ОКДВА В.К.Блюхера согласно постановления СНК СССР в марте 1932 г., Особый колхозный корпус в составе одной кавалерийской и трех стрелковых дивизий численностью до 60-ти тысяч человек. Корпус наряду с боевой учебой должен был обеспечить армию и население края продуктами питания. Личный состав после увольнения в запас предназначался для задействования на объектах народного хозяйства, красноармейских колхозах и создания мобилизационного ресурса.
Посетивший ОКДВА летом 1936 года Я.Б.Гамарник отметил, что в колхозном корпусе, которым командовал тогда Калмыков М.В., была низкая урожайность с обслуживаемых 100 тыс. га. Боевая и политическая подготовка проводилась только в зимнее время.
Одновременно т. Гамарник указал на безобразное отношение в ряде соединений и частей корпуса к быту личного состава, проживающего в грязных казармах, запущенных и неубранных городках. Он обратил внимание на то, что аллеи и дорожки на территории отсутствовали, и личный состав бродил, где попало и там, где ему хочется. В Богуславском гарнизоне в столовой не было ни одного целого окна, у красноармейцев отсутствовали кружки и ложки и они принимали пищу из грязных мисок. В казармах стекла были выбиты. [20]
Колхозный корпус вскоре был расформирован, и его численность была обращена для укомплектования ОКДВА. [2, 207, 208]
Помимо недополучения отдельных категорий продовольствия, в ОКДВА существовали серьезные недостатки в его хранении.
Из заявленных в феврале 1938 г. 145 тонн круп в армию поступило лишь 100 тонн. Почти повсеместно на складах хранились неосвеженные запасы муки, которые в большинстве своем были заражены клещом и другими вредителями, пришли в негодность галеты. Более того, после того как эти недостатки были вскрыты, в ноябре 1938 г. на продовольственные склады продолжали поступать зараженные хлебопродукты, в т.ч. грибком.
Большое количество мясных консервов на август 1938 г. не освежались на складах и пришли в негодность. Их сроки хранения с 1937 г. были просрочены. На складах хранились банки с дефектами и изготовленные с нарушением технологии производства.
С начала 1938 г. срывались закупки мясопродуктов по причине отсутствия в гарнизонах холодильных установок, что вело к неправильному хранению мясных продуктов и нарушению технологии их приготовления. При потребности мяса в 80000 тонн для хранения, холодильные установки вмещали всего 700 тонн мяса. По этой причине приходилось хранить мясо во Владивостоке в холодильниках для хранения рыбы. Были вскрыты факты нецелевого расходования денежных средств, выделяемых на приобретение холодильников.
Неудовлетворительно хранилось продовольствие на самом крупном продовольственном складе № 220 в Хабаровске, складах Военторга, где были выявлены факты порчи продовольствия и его несвоевременного списания, а также затаренности неходовым товаром. [16, 1, 128, 42, 45, 76, 164, 214]
Глубокую озабоченность Военного совета ОКДВА вызывала проблема подготовки Дальневосточного театра военных действий (ТВД). В пояснительной записке к оперативному плану на 1938 год, отмечалось, что Япония готовит свои войска в Манчжурии к боевым действиям, увеличивает их численность и оснащает их новым оружием, продолжает строительство укрепленных районов (УР), дорог и аэродромов.
В тоже время, указывалось на недостаточную готовность нашего ТВД и особенно дорог. Состояние шоссейных дорог неудовлетворительное, пропускная способность железнодорожных магистралей низкая. Речные пути требуют улучшения. В целом транспортная сеть не соответствовала оперативному предназначению войск.
Состояние аэродромов удовлетворительное, но глубина их использования отсутствует.
Состояние связи в армии неудовлетворительное ввиду отсутствия дублирующих линий и необходимых узлов связи.
Количество пехоты не отвечает предназначения объединений. Повсеместно отсутствуют мобилизационные ресурсы и особенно пулеметчики, артиллеристы и связисты. Требуется предусмотреть изъятие 16 возрастов из мобилизационных ресурсов, чтобы не затруднять жизнеобеспечение края. Отсутствуют резервы для покрытия убыли первого месяца войны. Недостаток сил первого эшелона вызовет затухание операций начального периода войны.
Требуется привести в соответствии с обстановкой боевые задачи укрепленных районов и провести мероприятия по их инженерному оборудованию с выделением в 1938 г. денежных средств в размере 230 тыс. рублей.
Необходимо улучшить подготовку штабов и непосредственно подчиненных им частей, саперных рот, рот связи, подразделений и частей ПВО и артиллерии.
Запасы материальных средств ввиду их некомплекта не соответствуют предназначению объединений и соединений. Нормы боепитания 1934 г. устарели.
Войти в Генеральный штаб РККА с предложением усилить Приморскую армию на две стрелковые дивизии.
Срочно решить вопросы использования сил пограничников, численность которых составила 14460 чел.
В апреле 1938 г., несмотря на увеличение ассигнования из центра на военное строительство ОКДВА в два раза, командующий армией В.К.Блюхер доложил члену Главного Военного совета т. Сталину и народному комиссару обороны (НКО) т. Ворошилову, начальнику Генерального штаба РККА, что вопросы отмобилизования, обустройства УРов, строительства дорог и новых аэродромов решаются неудовлетворительно. [16, 1, 214]
Военный совет ОКДВА строго оценивал подготовку штабов. Еще в 1935 году в итоговом приказе В.К.Блюхер отмечал безынициативность штабов и их неспособность быстро действовать в зависимости от изменений обстановки, слабый вклад в организацию взаимодействия, разведки и тылового обеспечения. Управление войсками находится не на высоте, слаба радиоподготовка, подчеркивал командующий.
Зимой 1936-1937 гг. в приказе командующего ОКДВА указывалось, что штабы стрелковых соединений немобильны и плохо организованы, работа на картах велась плохо. Штабы танковых батальонов сколочены слабо и подготовка их неудовлетворительная. Управление огнем по решению огневых задач артиллерии некоторые штабы организуют слабо.
В итоговом приказе за 1937 г. по ОКДВА говорилось о схематизме в работе штабов и наличия у них многих недостатков, безынициативности и отсутствии тактического кругозора. Результатом подобного положения явилось неумение быстро принимать решения и шаблонные действия. [21]
Не иначе, как удручающими выглядели результаты боевой и политической подготовки ряда соединений в 1938 г. В первую очередь это касалось 40 и 32 сд, 39-го стрелкового корпуса, которым предстоял серьезный экзамен боевыми действиями в июле-августе 1938 г.
Контрольной проверке, проводимой комиссией 39-го ск в период с 10 по 23 июля 1938 г. подлежали 118, 119, 120 стрелковые полки 40-й сд, 40-й артиллерийский полк и отдельный батальон связи (обс) дивизии.
Командовал дивизией полковник Базаров В.К. , военным комиссаром являлся полковой комиссар Иванченко, начальником штаба майор Базахин.
План боевой подготовки не соответствовал приказу НКО в части распределения времени на дисциплины. В планировании и проведении боевой и политической подготовки в полках наблюдалась полная бесконтрольность. Планы БПП в батальонах и ротах не утверждались. В 1-м батальоне 119 сп за 15 дней спланирован весь курс огневой подготовки. Учет посещаемости занятий и успеваемости красноармейцев отсутствовали. Самоподготовка к занятиям не планировалась.
Штаб 40-й сд от руководства БПП устранился, и в нем нет даже программ боевой подготовки стрелковых полков. Начальник штаба дивизии майор Базахин не имел понятия о программах боевой подготовки, положения с ней не знал, в проверках не участвовал.
В дивизии 35% личного состава оторваны от занятий. На время проверки в 118 сп 773 чел. в расходе, в 119 сп 821, 120 сп 929 (т.е. эти люди к БПП не привлечены. – авт.). На курсах к школе дивизии 93 чел.; в караулах фронта и армии – 222, на сенокосе 267. В столовых начсостава и подсобных хозяйствах 89, 62 чел. откомандированы из частей в дивизию; караул и суточный наряд 196 человека.
В ОБС на 15.7.38 г. в расходе 123 чел. из 305, 24 на стройке, 48 на сенозаготовках, 7 нужды гарнизона, 9 подсобное хозяйство. Остальные через день заступают в наряд. Батальонный учебный план не выполнен.
В дивизии учебой постоянно охвачены 45-50% личного состава.
Вывод: планирование и контроль боевой подготовки в дивизии неудовлетворительны. Предложено составить на август реальные планы БПП полков.
Материальная база в дивизии слабая. Мишени сбиваются наспех и заранее не готовились. Деньги на боевую подготовку не расходуются.
Командирская подготовка в дивизии неудовлетворительная. Стрельба из личного оружия – неудовлетворительно. Физическая подготовка – неудовлетворительно.
Подготовка красноармейцев – строевая подготовка неудовлетворительная. Внешний вид и выправка неудовлетворительные. Физическая подготовка неудовлетворительная. Около половины проверяемых по огневой подготовке оценены неудовлетворительно. Штыковой бой отработан плохо.
Тактической подготовкой в 118, 119 и 120 сп почти не занимаются, маршевая подготовка неудовлетворительная, а ночные марши не отрабатывались вообще. По тревоге подразделения поднимались 50 минут вместо 30. Рекогносцировка проводилась без охраны. Маскировка на занятиях отсутствовала, мероприятия по обеспечению флангов не проводились.
В 40 ап на артиллерийском тренажере занятия не проводились. Командир 2 артиллерийского дивизиона (адн) капитан Мерлин на занятия по действиям дивизиона во встречном бою вышел без плана занятий и задач подчиненным поставить не смог.
Разведка путей на марше не велась, огневые взводы сбивались друг к другу в затылок, маскировка орудий не производилась, бойцам задачи не ставились.
Роты связи 118 и 120 сп, батальон связи оценены удовлетворительно. Грубо нарушались правила прокладки кабельных линий. Передача светосигналов буквами неудовлетворительная.
Караульная служба в дивизии организована неудовлетворительно, бдительности нет. Караульные помещения оборудованы плохо.
С января по 1 июля 1938 года в дивизии было учтено 2300 проступков и большинство из них пьянство – 22%, 184 нарушений караульной службы, 416 – неисполнение приказов и пререкания, порча оружия 233, аварий 36, чрезвычайных происшествий 52. Бытуют сокрытия нарушений, чет дисциплинарных проступков плохой. Бывшее руководство дивизии и частей – враги народа и сделали все, чтобы разложить кадры, поощряли пьянство.
Питание в частях дивизии организовано плохо. Ввиду отсутствия овощей, рыбы и свежего мяса, пища готовилась из консервов. На продовольственном складе 118 сп продукты просроченные, 5,5 тонн галет заражены вредителями. В 119 сп 90 тонн муки подмочено и требует замены, помещения для хранения макарон нет, и они хранятся в Посьете. В 120 сп консервы 1935 г. просрочены, сахар мокрый, макароны лежат на земле в мешках без стеллажей с плесенью и запахом. НЗ галет и консервов нет. Состояние пищеблока 118 сп удовлетворительное, в 119 сп, 120 сп и 40 ап неудовлетворительное.
Санитарное обеспечение неудовлетворительное, белье грязное, умывание и помывка личного состава происходят в реке. Санитары используются не по назначению. Врачи должности не соответствуют.
Хранение и сбережение оружия в частях дивизии в неудовлетворительном состоянии, оружие грязное, в т.ч. находящееся на НЗ. Оружейная мастерская в неудовлетворительном состоянии. Даже в полковой школе 120 сп оружие грязное.
Партийно-политическая работа по устранению недостатков в боевой учебе и выполнению решений партийной конференции организуется и проводится плохо. Начальник политического отдела Кустов медленно ликвидирует последствия вредительства и разоблачения врагов. В состав партбюро частей было выбрано большинство врагов.
В 118 сп командир полка, член партбюро Шувалов арестованы, военный комиссар полка исключен из партии. Партбюро распущено.
В 119 сп командир полка Аксенов выведен из состава партбюро, военный комиссар полка Помчалов и секретарь партбюро Прянчиков исключены из ВКП(б).
В 120 сп военный комиссар Кривнин исключен из партии, а начальник политотдела Кустов взял его под защиту.
Во всех частях засоренность партийных бюро, вредительство не ликвидировано. В дивизии 4450 комсомольцев, но политотдел работу с ними проводит формально и руководит комсомолом неудовлетворительно.
Запущена работа с 92 заместителями политруков, фактически на них переложили свои обязанности политруки рот. Нет планов работы с ними, инструктажи не проводились.
Политзанятия в дивизии не проверялись, контроля за ними нет. Планы политзанятий на период обучения отсутствуют. Проводятся лишь беседы. На группу политзанятий по 1-2 учебника. Состояние политических занятий и усвоение материала бойцами неудовлетворительное. Марксистско-ленинская подготовка в дивизии удовлетворительная.
Общественно-массовая работа и работа клубов, ДКА организована слабо, художественная самодеятельность в загоне, семьи никаким влиянием не охвачены.
Предложено просить разрешения о вторичном проведении общественно-выборных собраний с выборами партбюро.
Лучшее подразделение 40 сд – 7-я рота 120 сп, командир роты лейтенант Лебедев. [16, 1, 650]
32 сд, награжденная в феврале 1937 г. Постановлением ЦИК Почетным революционным знаменем в связи с 15-летием, с 1 марта 1938 г. была подвергнута проверке. Главным недостатком являлась низкая подготовка начсостава к занятиям. Низкий уровень боевой подготовки показал 94 сп – лучший полк дивизии в 1936 г.
Все командиры стрелковых полков не были знакомы с планами боевой готовности и мер по повышению боевой готовности не принимали. Отрыв личного состава от занятий в дивизии составлял до 35%.
Много недостатков в 32 артполку, где командиры дивизионов выходили на совместные учения с пехотой, не зная и не представляя, чем будут заниматься. В полку 16% личного состава оторваны от занятий.
Удовлетворительную подготовку показал отдельный батальон связи [16, 1, 624, 1].
(С июня 1938 г. в командование дивизией вступил полковник Берзарин Н.Э. – авт.) .
Интересно, что в мае 1938 года в 40-й сд на партийной Конференции политико-моральное состояние личного состава было признано как здоровое. Было отмечено, что партийные организации серьезно боевой подготовкой не занимались ввиду того, что не вскрыли вражеский метод бывшего командарма Приморской армии Левандовского по обучению бойцов поточным методом на специальных учебных полосах.
В 118 сп была выявлена диверсионная группа. Постановили направить партийную работу на обеспечение БПП, провели смотр отличников, собрание водителей, стрелковые конференции. В боевой готовности главное внимание уделить ограждению от проникновения врагов и обратить внимание на плохое состояние вооружения. [16, 1, 422]
Словом, в мае 1938 г. поговорили, а в июне показали твердый неуд. На проверку дивизия вышла с новыми командиром дивизии и полков и, в принципе, как думали многие проверяющие и проверяемые, неудовлетворительный итог – работа прежнего командования, объявленного врагами народа.
В мае 1938 г. на 16-й партийной конференции 32-й сд обсуждался доклад военного комиссара дивизии Дубровского, который ни слова не сказал о необходимости высокой бдительности в связи со сложившимся тревожным положением на границе. Ни слова не было сказано о состоянии боевой учебы, характерных недостатках и виновных в упущениях.
Комиссар призвал сосредоточиться на внутрипартийных отношениях. Им были даны личностные оценки военным комиссарам, секретарям партийных бюро и их работе по вскрытию последствий «гамарнико-булинского стиля работы» (А.С.Булин – бывший заместитель начальника ПУРККА. – авт.). В связи с этим обстоятельством он призвал присутствующих овладевать большевизмом и изучать труды Ленина-Сталина.
В резолюции по докладу указывалось, что комиссары еще не изжили дух помощников командиров по политической части, случаев зажима критики и самокритики, притупления большевистской бдительности.
Однако, резолюция подчеркнула, что в дивизии еще не развернута борьба в парторганизациях за высокое качество боевой и политической подготовки, со срывами занятий и неподготовленность к ним, большим отрывом личного состава. Необходимо было привлечь внимание к четкому планированию занятий, сбережению боевой техники и конского состава, воспитанию младших командиров и сверхсрочнослужащих.
И все-таки, главный удар, как считали коммунисты дивизии, должен быть нанесен по скорейшей ликвидации последствий вредительства во всех областях работы. Необходимо было проявлять большую нетерпимость к врагам народа. В области боевой подготовки следовало обеспечить жесткое планирование и подготовку к занятиям, организацию рабочих мест их проведения. [16, 1, 318]
На партийной конференции 39-го ск в каждом выступлении вместо анализа недостатков в боевой учебе, предложений по улучшению качества БПП и воинской дисциплины звучали призывы к борьбе с врагами и вредителями на всех уровнях. Но все-таки за трибунной шумихой было особо выделено, что отрыв личного состава от занятий в среднем составлял 50%. [16, 1, 396]
В условиях открытого противостояния с реальным врагом в непосредственной близости от государственной границы, без скидок на трудные климатические условия, неустроенность быта, недостатки в материально-техническом и тыловом обеспечении, состояние уровня боевой и мобилизационной готовности 32-й и 40-й стрелковых дивизий вызывает единственный вопрос – как можно было довести до такого удручающего состояния боеспособность соединений и частей?
Без сомнения, подобное творилось и в других дивизиях и полках ОКДВА и это иначе как развалом не назовешь.
Словно какая-то неведомая сила за дежурными словами и уничижительными обвинениями в борьбе с врагами народа, вредителями и шпионами заставляла повсеместно опустить руки и смириться в пассивном ожидании злого рока судьбы, парализовав волю и настойчивость, устранив лучшие качества, еще недавно присущие командно-политическому составу РККА.
…К середине 30-х годов ХХ столетия в Советском Союзе прочно укрепился сталинизм, который представлял, по мнению В.М.Фалина: «…не просто культ личности, а как систему взглядов власти и практики несовместимых с марксистскими представлениями о социализме и демократическими идеалами Октября». Сталинское иго, пишет далее Фалин, не «специфическая» фаза социализма. Сталин и социализм несоединимы; нет ничего более противоестественного чем «Сталинская модель социализма».
По словам Мартемьяна Рютина, одного из секретарей райкома Московского комитета ВКП(б): «на рубеже 20-30-х гг. Сталин совершил, или правильнее завершил, контрреволюционный переворот в стране и одновременно он покончил с партией, которая дала Октябрьскую революцию». [22]
Личность Сталина, неизменно показываемая с мифическим Лениным, и, воспеваемая его единомышленниками, эволюционировала к тирании. Причем, никто из ближайшего окружения, за исключением особых, частично неприкасаемых, не мог чувствовать себя в безопасности и периодически подвергался унижению, уступая место более оголтелому и жестокому в своих деяниях последователю.
От расправ над троцкистами и бухаринцами, ленинской партийной гвардией к 1936-1937 гг. Сталин утвердился в мысли подвергнуть всю партию и страну массовой чистке, чтобы разом покончить с инакомыслием и держать народ в постоянном страхе перед вождем.
Своеобразным сигналом к массовым репрессиям на силовые структуры стало обвинение группе военных во главе с первым заместителем НКО маршалом Советского Союза М.Н.Тухачевским в создании одиозной антисоветской троцкистской военной заговорщицкой организации, сфабрикованной органами НКВД под личным надзором Сталина.
За шпионаж, измену Родине и подготовку террористических актов 11 июня 1937 г. заговорщики Тухачевский, Уборевич, Якир, Корк, Фельдман, Примаков, Путна были расстреляны. Первый заместитель НКО СССР, начальник политуправления РККА Гамарник покончил жизнь самоубийством. Вскоре был арестован заместитель начальника ПУРККА А.С.Булин, сообщивший Я.Б.Гамарнику решение Политбюро ЦК ВКП(б) об отстранении его 30 мая 1937 г. от должности в связи с участием его в военно-фашистском заговоре.
Расправа над «заговорщиками» совпала по времени с отменой 10 мая 1937 г. единоначалия в РККА и ВМФ и введением института военных комиссаров согласно Постановления ЦК ВКП(б), СНК и ВЦИК.
В отличие от времен Гражданской войны, где военные комиссары осуществляли, прежде всего, контроль за военными специалистами, наряду с руководством партийными и комсомольскими организациями и воспитанием красноармейцев, решение об отмене единоначалия явилось актом политического недоверия к командирам и начальникам, раздвоения единоличной власти и ответственности за состояние дел в частях и учреждениях РККА. Все приказы в частях, соединениях и объединениях, а также учреждениях подписывали вместе с командирами (начальниками) военные комиссары. Единая форма приказываю оставалась одна на двоих.
Комиссары есть глаза и уши Советского правительства – так Сталин дописал своей рукой формулировку о комиссарах. «Они не должны ходить слепыми, а уметь воодушевлять людей. Роль комиссаров утроена, они обязаны проверять и контролировать командный состав, как он работает и политически верен… Надо знать командира досконально, контролировать его и давать сведения политорганам о том, что представляет собой данный командир», – заключил вождь. [20, 478]
Вместо П.А.Смирнова 30 декабря 1937 г. начальником ПУ РККА был назначен Л.З.Мехлис с поста главного редактора газеты «Правда». В прошлом, в Гражданскую войну, бесстрашный военный комиссар дивизии, после войны личный секретарь т. Сталина. По характеру человек взрывной, подозрительный и жестокий, считавший доверие Сталина к нему только его личным правом бороться с врагами за чистоту рядов партии.
Будучи человеком способным, энергичным и прямолинейным в сочетании с невыдержанностью создавал вокруг себя и особенно в чрезвычайных ситуациях обстановку нервозности и подозрительности, чем чаще всего наносил вред делу.
Массовые репрессии в РККА и ВМФ развернулись после мартовского пленума ЦК РКП(б) и были оформлены приказом НКВД № 0047 от 30 июля 1937 г. «Об операциях по репрессированию кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», который был рассмотрен и утвержден решением Политбюро ЦК ВКП(б).
Кулаки, бывшие офицеры, дворяне, эсеры, реэмигранты и другие «наиболее враждебные элементы» подлежат расстрелу, «менее активные, но враждебные» подлежали аресту и этапированию в лагеря на 8-10 лет. Утверждалось общее число «врагов народа»; 1-я категория 75-95 тысяч, 2-я 193 тысячи. До регионов доводились квоты репрессированных, и поощрялась инициатива местных руководителей на превышение квот и лимитов. К ноябрю 1938 г. будет расстреляно 390 тысяч человек и более 380 тысяч этапированы в лагеря. Всего было арестовано более 1 млн. 600 тыс. человек. [23, 41], [24, 211]
Волна репрессий по высшему командному составу РККА в 1937 г. обошла стороной командующего В.К.Блюхера. У Сталина он пользовался особым доверием, и даже маршальское звание ему было присвоен 20 ноября 1935 г. с личной припиской вождя – «Блюхер». К списку первых маршалов: Буденному, Ворошилову, Егорову, Тухачевскому.
В Гражданскую войну в начале 1919 г., когда у Перми назрела необходимость сменить командующего 3-й армией, члены комиссии центра Сталин и Дзержинский предложили вместо Лашевича кандидатуру Блюхера, первого орденоносца ордена Красного Знамени в РККА, хотя и не обладающего военными знаниями. Предреввоенсовета Троцкий кандидатуру не утвердил.
В отношении В.К.Блюхера Сталин, выступая на заседании Военного Совета РККА 2 июня 1937 г., привел показания арестованного армейского комиссара 2-го ранга Л.Н.Аронштама, бывшего в 1933-1036 гг. начальником политуправления ОКДВА. В них говорилось, что Блюхера надо снять, он устарел и новых методов работы не понимает, выпивает, морально и физически разложился.
Но, тут же Сталин добавил, что проверка заявления Аронштама показала, что Блюхер отличный командующий, знает свой округ и ведет большую работу по воспитанию войск… он разумнее и опытнее, чем любой Тухачевский, чем любой Уборевич, который является паникером и чем любой Якир… Поставить людей на командную должность, которые не пьют и воевать не умеют – нехорошо…
Безусловно, своеобразным актом особого личного доверия вождя можно признать появление В.К.Блюхера в составе Специального военного присутствия, утвержденного Пленумом Верховного Суда СССР по рассмотрению дела о военно-политическом заговоре против советской власти, которым «руководили» Тухачевский, Якир, Уборевич, Гамарник, Корк, Путна, Примаков, Эйдеман и Фельдман. Кроме него туда вошли: председатель военной коллегии Верховного Суда СССР В.В.Ульрих, зам. Наркома обороны Я.И.Алкснис, командующий МВО С.М.Буденный, начальник Генерального штаба РККА Б.М.Шапошников, командующий БВО И.П.Белов, командующий ЛВО П.Е.Дыбенко, командующий СКВО Н.Д.Каширин, Командир 6-го казачьего корпуса Е.И.Горячев.
Обвиняемые признали себя виновниками, назвали имена более сорока командующих, командиров и политработников «участников» военно-троцкистского заговора, в т.ч. из состава судебного присутствия: Егорова, Блюхера, Дыбенко и Каширина. Блюхер не мог поверить в то, что говорили обвиняемые и пытался путем множества вопросов уточнить их позиции и воздержался, как Алкснис и Белов, при вынесении смертного приговора членами Специального судебного присутствия (утверждении приговора Верховного Суда СССР).
Из окружения В.К.Блюхера по ОКДВА были арестованы заместитель командующего ОКДВА М.В.Санкурский, начальник ВВС А.Я.Лапин, комкор М.В.Калмыков, начальник БТВ И.И.Деревцов, комкор Я.З.Покус, военный прокурор ОКДВА В.И.Малкис, помощник командующего по МТО Г.А.Дзыза, редактор газеты «Тревога» и.С.Марин. Был снят и позже арестован командующий Тихоокеанским флотом флагман 1 ранга М.В.Викторов. Подлежал аресту начальник политуправления ОКДВА Хаханьян Г.Д.
Не избежали ареста первый секретарь Хабаровского крайкома ВКП(б) А.И.Лаврентьев, и вскоре его сменщик И.М.Варейкис. Начальник НКВД Дальневосточного края Т.Д.Дерибас был арестован прибывшим ему на замену комиссаром госбезопасности 3 ранга Г.С.Люшковым. [2, 235-238]
Тем не менее, в 1938 г. В.К.Блюхер был избран членом Президиума Верховного Совета СССР, награжден вторым орденом Ленина в числе других 279 награжденных командиров и политработников ОКДВА, введен в состав Главного Военного совета РККА и был избран кандидатом в члены ЦК ВКП(б). [25]
От отдельных арестов ранее служивших в ОКДВА в 1936 г. комкоров В.М.Примакова, В.К.Путна, комбрига М.О.Зюк массовые аресты в ОКДВА начались после февральско-мартовского Пленума ЦК ВКП(б) 1937 г.
Вначале репрессировался инженерно-технический состав, затем строевые и штабные командиры, потом по происхождению, по национальности и т.п.
Из организаторов покушения на В.К.Блюхера на первомайском параде 1937 г. 40 чел. были осуждены и 33 расстреляны. Арестованный комкор Федько И.Ф. в феврале 1937 г. на допросах назвал 13 человек из ОКДВА – участников «заговора», в т.ч. В.К.Блюхера и А.Я.Лапина. Рукою Сталина на протоколе допроса Лапина от 26.5.1937 г. написано: «Показания о Дальнем Востоке и Управлении ВВС очень важны… не передавать Алкснису». (О недостатках в самолетах. – авт.). [26]
В ОКДВА все начальники политорганов оказались врагами народа. Всего с 1.1.1937 г. по 6.11.1937 г. были арестованы 2527 чел. командно-начальствующего состава. Было уволено 1673 чел., осуждены 1088 чел. Из них 1109 враги народа, за контрреволюционную агитацию 473 чел., хищения и растраты 176. Были исключены из партии 1342 чел., из них как враги народа 572 и связанные с ними 300 чел. [16, 1, 130, 233-235]
С начала 1938 года репрессии в ОКДВА приобрели неуправляемый характер и особенно среди руководящего состава, командиров и комиссаров. Жестко пресекались попытки замолвить слово за арестованных их непосредственными командирами и военными комиссарами.
Были арестованы заместитель командующего ОКДВА Я.З.Покус, командующий Приморской группы войск командарм 2 ранга М.К.Левандовский, начальник инженерной службы ОКДВА К.Н.Галавин, начальник штаба ОКДВА комкор С.А.Богомягков, начальник связи ОКДВА полковник Г.Е.Дегтярев, комдив 12 – комбриг Г.Д.Стельмах, командир 12 ск М.И.Глухов, комиссар 12 ск М.А.Жуков, командир 26-й сд комбриг Н.М.Гловацкий, командир 32-й сд комбриг И.В.Смирнов, многие начальники отделов штабов ОКДВА и армий и др.
В ОКДВА в связи с репрессиями подлежали замене все командиры корпусов, 2/3 командиров дивизий, 80% командиров полков и начальников штабов полков. [27]
Из политсостава в 1937 г. было уволено 420 чел., из них по политическим мотивам 250. Из армейских политорганов было уволено 13 чел., арестовано 11, из военных комиссаров полков уволено 16, арестовано 6. [16, 1, 309]
Если в 1937 г. в ОКДВА было уволено 2969 чел. командно-начальствующего состава, то за 7 месяцев 1938 г. 2371 чел. Всего в 19387 г. было уволено 6189 чел., из них арестовано 1565. Из штаба ОКДВА было уволено 185 чел., из них подлежали аресту 166.
В 1937-1938 гг. были репрессированы 3 начальника политуправлений армий, все начальники отделений. Некомплект военных комиссаров на 28.5.1938 г. составил 184 чел., а 630 исполняли обязанности с приставкой ВРИД.
Под репрессии попадали и комсомольцы, которых в ОКДВА насчитывалось 22792. В 1937 г. за вредительство и шпионаж были исключены 2634 чел., за полгода 1938 г. – 306.
Не обходилось в молодежной организации без курьезов. Так, в 206 сп 69-й сд был исключен из ВЛКСМ ряд. Порот за то, что его дядю исключили из партии, но затем оказалось, что дядю оклеветали.
В 92 ап исключили из комсомола ряд. Бондаренко за то, что в 1913 г. его отец занимался торговлей, да и сам Бондаренко схож своей внешностью с кулаком – известил секретарь сельсовета. Между тем, ряд. Бондаренко избрали комсоргом роты, как отличника учебы…
Повсеместно происходило свертывание ротных партийных организаций. Так в 26 ск на 1.7.37 г. их было 68, а на 1.01.38 – 20, в 8 кавалерийской дивизии (КД) – 5. И, конечно, как считалось, в этом были повинны политорганы и комиссары. [16, 1, 130, 223-235]
Не иначе, как попыткой сдержать чудовищный размах репрессии явился январский 1938 г. Пленум ЦК ВКП(б) «Об ошибках партийных организаций при исключении коммунистов из партии и формах бюрократического отношения к апелляциям». В выступлении т. Сталина говорилось о внимании к коммунистам, проявлению индивидуального подхода. «…Получается, что наобум хвалят или исключают тысячами и считают это пустяковым делом. Подобная практика вызывает недовольство, озлобленность, нуждается в осуждении и играет на руку троцкистам».
Словом, как всегда, на местах – перегибы и т. Сталин «проявил заботу и осудил их», переложив вину на исполнителей, а тысячи загубленных и искалеченных судеб – не в счет.
В ОКДВА в 1938 г. были восстановлены в партии 159 чел. В 26-й сд из 13 случаев рассмотренных в 12-ти восстановлены, 66-й сд из 87 в 39 случаях восстановлены в партии 8-й КД из 29-19. Но, в остальных соединениях и дивизионных парткомиссиях, эта работа не проводилась. [16, 1, 309]
Четко держала руку на пульсе событий газета ОКДВА «Тревога». Не иначе, как вредительством со стороны комиссара 40 ап Шахматова и командира дивизиона ПВО 26 авиабригады в апреле 1938 г. военкора объясняли недостатки по обустройству казарм, плохое питание и наличие вшей. Военкор Занько обвинил руководителя группы политзанятий лейтенанта Бредихина, что тот не изъял «Спутник агитатора» от 3.02.37 г., где фигурировали фамилии Тухачевского и Эйдемана. В то же время, при рассмотрении темы о разгроме Колчака лейтенант «сознательно» умолчал о Сталине и его роли в разгроме Колчака?! [16, 1, 130]
Репрессии в ОКДВА проводились под контролем центрального аппарата НКВД. Так, 23 апреля 1937 г. из Москвы прибыла бригада во главе с начальником отдела комиссаром 2 ранга П.Г.Мироновым и отстранила от должности начальника УНКВД по Дальневосточному краю Г.Д.Дерибас. А затем, как упоминалось, в ДВК была направлена дополнительная группа во главе с Г.С.Люшковым и подвергла Дерибаса аресту. В июле 1937 г. был арестован П.Г.Миронов.
В конце июня 1938 г. специальным поездом из Забайкалья после работы в ЗАБВО прибыла очередная группа Центра во главе с заместителем НКО начальником ПУРККА армейским комиссаром 1 ранга Л.З.Мехлисом и первым заместителем НКВД комкором М.П.Фриновским .
Мехлис телеграммой от 26 июня 1938 г. из Иркутска доложил НКО о своей работе в СибВО и ЗабВО. Из доклада следовало, что среди начсостава в этих округах имеется значительное количество колчаковцев и бывших белых, дравшихся в Гражданскую войну с Красной Армией. Они не дают хода молодым и без них армия может обойтись. В связи с этим он просил решить вопрос об их увольнении и распространении данного решения по меньшей мере на Новосибирск, Читу и Хабаровск.
Очень оперативно, на следующий день, 27 июня, на заседании Главного военного Совета РККА с участием тт. Сталина и Ворошилова было принято предложение Мехлиса от 26.08.1938 г. об изъятии из РККА всех колчаковцев, активно боровшихся против советской власти и находящихся на командных должностях в СибВО, ЗабВО и на Дальнем Востоке. Предстоит затребовать от Военных Советов соответствующие списки.
В свою очередь, М.П.Фриновский просил утвердить сверх лимита количество репрессированных на Дальневосточный край по 1-й категории на 15 тысяч человек и по 2-й на 5 тысяч человек. 31 июня 1938 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило этот лимит.
Лично Фриновский докладывал о своих успехах и о том, что за один день июня было арестовано 204 человека, а всего в июле 1938 г. было репрессировано в 5,25 раз больше людей, чем в июне. [27, 28]
Члены группы из ПУ РККА докладывали Мехлису, что в июле 1938 г. было разоблачено 640 врагов народа, из них 537 из командно-начальствующего состава, 42 политработника, остальные младшие командиры и красноармейцы. Арестованные являлись врагами народа, подрывали бдительность, вели контрреволюционную агитацию, восхваляли врагов народа Троцкого, Бухарина и других, занимались вредительством, совершали диверсии на пищеблоках. [16, 1, 130, 182]
О состоянии частей 40-й сд доложили лично Мехлису представители ПУ РККА тт. Комиссаров и Жмакин. Бывший командир дивизии Лебедев, говорилось в донесении, при содействии бывшего начальника штаба ОКДВА Васеновича на семейных вечерах спаивал командный состав. Военный комиссар Руденко был назначен на должности по представлению врагов народа Дрейма и Скворцова. Враг народа Хаханьян назначил новым комиссаром Лабковского 1900 г.р., арестованного в сентябре 1919 г. Он являлся активным троцкистом.
Начальник политотдела Д.А.Кустов, член ВКП(б) с 1919 г., ведет работу плохо, его отец имеет 10 десятин земли и ветряную мельницу.
В 119 сп порядка нет, занятия организованы плохо. Военный комиссар Помчалов был назначен врагом народа Булиным, ведет себя как мальчишка, партийно-политической работой не занимается, оторван от красноармейцев.
Ответственный секретарь дивизионной парткомиссии Широков работает плохо, распивает спиртное.
Из командиров полков только один утвержден в должности – командир 120 сп полковник Маркин В.И., беспартийный, в 1919 г. был в плену. Остальные командиры полков ВРИД.
Предложения: провести инспекцию в дивизии силами НКО; начальника политотдела снять и назначить на несамостоятельную работу; военного комиссара дивизии снять; уволить политработников Широкова, Бабана, Беспалова, Рябченко; укрепить дивизию кадрами; улучшить снабжение продуктами питания.
Вполне вероятно, что по данному докладу т. Мехлисом было принято решение о проведении инспекции 40 сд в июле 1938 г. силами 39 ск.
Работники ПУ РККА Шмакин и Комиссаров докладывали Мехлису о своей работе в 18 ск. В корпусе были арестованы враги народа комдив 12-й сд Стельмах, комиссар дивизии Мальцев, военный комиссар 69-й сд Гайлин. ВРИД командира корпуса слаб и нерешителен, запутался в связях с врагами народа. В корпусе слабая строевая подготовка и дисциплина.
Наряду с рекомендацией разгрузить политотдел корпуса от излишней писанины по направляемым циркулярам, было предложено немедленно назначить в корпус командира и комиссара. ВРИД командира 12-й сд майора Орехова назначить на должность начальника штаба дивизии, командира 12 ап Горского снять и назначить на другую должность, командира отдельного батальона 18-го ск Левкина снять, командира 18 кап Петрушина и военного комиссара Кузьмина предупредить о неполном служебном соответствии.
Безусловно, среди арестованных органами НКВД были истинные вредители, недисциплинированные и шпионы. Так, до начала репрессий в 1936 году были задержаны 78 чел., подозреваемых в шпионаже в пользу Японии, занимавшихся сбором информации о дислокации частей ОКДВА и строительстве оборонных объектов. Из них русских 11, корейцев 45, китайцев 22 человека. [16, 1, 119, 29]
Однако, в результате развернутой по всей стране кампании по борьбе с заговорщиками и шпионами, чистке командно-политических кадров, армия лишалась главного – организованности и боеспособности. Части и соединения превратились в подобие военной организации.
Командующие, командиры и начальники всех степеней в большинстве своем ВРИДы, политорганы, военные комиссары, как и партийные организации равнодушно взирали на развал боевой и политической подготовки, смирились с неудами по тактике и стрелковой подготовке, артиллеристов и танкистов и все глубже погружались в неопределенность и тревожное ожидание самых непредсказуемых последствий… Получилось так, что они переложили всю ответственность за состояние боевой готовности, учебы и воинской дисциплины на арестованных врагов народа и шпионов, еще вчера стоящих с ними в одном строю.
Прибывшие в ОКДВА сталинские сатрапы Мехлис и Фриновский, в июле-августе 1938 г. придали чистке и избиению руководящих командно-политических кадров новый размах и, тем самым, усугубили и без того низкую боеспособность частей и соединений.
О зачистках в руководстве ОКДВА и Дальневосточного края были хорошо осведомлены по ту сторону границы. Так, в журнале «Фудзи» в апреле 1937 г., в статье «Перемены в царстве Блюхера» отмечалось, что в январе 1937 г. был снят первый секретарь Хабаровского краевого комитета ВКП(б) Л.И.Лаврентьев (переведен в Крым и там арестован) и вместо него был назначен из Сталинграда Варейкис. Именно этому человеку поручалось умерить маршала Блюхера, как считал автор, и подрезать ему крылья, ввиду того, что тот может развернуться в сторону Германии. Армия у Блюхера насчитывала 250-300 тыс. человек. На Дальнем Востоке имелись троцкистские организации. [16, 1, 117]
В Советской армии идет громадная и жестокая чистка. В Японии очень удивлены, что репрессирован маршал Тухачевский и вместе с ним семь высокопоставленных генералов за предательство и шпионаж. Это явный признак большого террора. Казнены 75 из 80 членов Военного Совета РККА, почти все командующие округов, 110 из 195 комдивов. В ДВО процент репрессированных еще выше, каждый четвертый офицер казнен, понижен в должности или уволен.
Чистка заставила иностранных специалистов сделать вывод, что Красная Ария смертельно ранена. Генерал Масахара в газете «Осака», по возвращении из Москвы заявил, что Красная Армия на грани распада и больше не должна считаться угрозой для Японии. [10 в]
Мехлис и Фриновский прибыли на Дальний Восток с большим количеством людей, чтобы очистить силы Блюхера, уничтожая троцкистов, изменников и шпионов. Были заменены все командиры дивизий, 40% офицеров в штабах. Мехлис предъявлял претензии по взаимодействию командиров и комиссаров, а так же низкой политической подготовке. Он считал, что проблема механизации в армии решена лишь частично.
Ворошилов сопротивлялся росту популярности высшего командного состава и опасался, что Блюхер, ввиду удаленности от Москвы, может использовать власть для достижения своих целей. В Красной Армии главной силой стал не Военный Совет, а Мехлис с военными комиссарами НКВД. У Японии повышаются шансы на ошеломляющий удар.
Так своеобразно, в чем-то по-своему, но с выводами, соответствующими сложившейся ситуации в РККА и на Дальнем Востоке, оценивал боевую мощь Красной Армии и уровень руководства в ней Эриксон Джон. [10 а]
…На рассвете 13 июня 1938 г. на южной окраине Приморской области маньчжурским пограничным патрулем Хунчуньского погранотряда был обнаружен неизвестный перебежчик, который поднял руки и швырнул на землю два пистолета. Из-под весеннего пальто на форменной одежде блеснули ордена. Он предъявил удостоверение, подписанное народным комиссаром НКВД Николаем Ежовым на Генриха Самойловича Люшкова, комиссара госбезопасности 3 ранга .
Дезертир, и не иначе, по мнению зарубежных авторов, Люшков был отправлен в Сеул и оттуда в Токио. Он рассказал о беспорядках, раздиравших СССР и армию, сообщил сведения о дислокации и численности войск ОКДВА, пунктах управления и секретных кодах для связи, а также все, что ему было известно о советской резидентуре, агентах в Манчжурии и Японии. Он выдал всех перевербованных чекистами агентов на территории Дальнего Востока.
В отношении маршала В.К.Блюхера Люшков показал, что тот честолюбив и роль на Дальнем Востоке перестала удовлетворять его амбиции. Он хотел большего и считал себя выше Ворошилова. Блюхер, по его мнению, в армии был популярнее Ворошилова. Он не приемлет институт военных комиссаров, но был очень осторожен, хотя группа предателей пыталась окружить его и втянуть в опасные разговоры.
О положении в штабе ОКДВА я был обязан докладывать непосредственно Сталину и Ежову. Но отыскать порочащие Блюхера факты я не мог и мне нечего было докладывать в Москву. Поэтому Сталин и Ежов решили, что я заодно с недовольными элементами. Они задумали подвергнуть чистке вместе с Блюхером и меня, заявил на допросе в штабе Квантунской армии Люшков. [27], [2, 245-255], [15]
Бегство Люшкова повергло руководство страны и лично Сталина в шок. Доклад в центр немедленно ушел от начальника Дальневосточной пограничной охраны. За версией в похищении Люшкова японской разведкой последовал приказ разведагентуре обнаружить предателя и уничтожить его.
На следующий день 14 июня Блюхер, находившийся в это время в Москве, поинтересовался у начальника штаба ОКДВА Штерна , что известно о Люшкове?
Всех волновал один вопрос – как это случилось! Стало известно, что Люшков прибыл в Приморье вместе с группой сотрудников штаба ОКДВА во главе с комкором Штерном и в районе Сысоевки выехал для проверки границы. В течение трех суток он инспектировал погранзаставы и остановил свой выбор на участке 59-го Посьетского погранотряда, куда прибыл в ночь на 13 июня вместе с начальником отряда К.Гребенником и заместителем начальника разведотдела краевого УНКВД лейтенантом госбезопасности К.Стрелковым.
Сам Люшков, якобы, ездил в Сысоевку, как проинформировали его люди, но поехал в Посьет и не вернулся в Хабаровск. Люшков сказал, что было похищение людей и нужно было установить диверсантов, бывших жителей Гродеково, связанных с Пасечником (пропавшим красноармейцем). Люшков был до этого в Ворошилове со Штерном и Гродеково. Вина целиком на людях Люшкова, работников особого отдела, которые информировали неверно – доложил в штаб ОКДВА полковник Голушкевич из района пади Рассыпной. [16, 1, 214]
Непосредственно на границе Люшков сказал начальнику заставы о намерении встретиться с нелегалом, но встречу никто не должен видеть, чтобы не «засветить» агента. Начальник погранзаставы только через три часа подошел к «окну» на границе, но Люшкова нигде не было.
Военная бюрократия сыграла на руку предателю и позволила ему после отстранения от должности 28 мая 1938 г. телеграммой Ежова фактически исполнять свои обязанности, т.к. приказа о вступлении в должность другого лица Люшков не отдал, а новый начальник УНКВД старший майор госбезопасности Г.Ф.Горбач прибыл после 20 июня 1938 г.
Несколько ранее побега Люшкова 28 мая 1938 г. на автомобиле пересек монголо-маньчжурскую границу начальник артиллерии 36-й сд майор Фронт Герман Франциевич, выпускник академии им. Фрунзе. Еще во время службы в Чите он предполагал, что рано или поздно попадет под репрессии из-за своей немецкой фамилии. Осуществить задуманное ему помогло создание в Монголии 57-го ск РККА. [28]
Побеги майора Фронт, как и комиссара 3 ранга Люшкова не были связаны с их политическими убеждениями, они сбежали из-за боязни быть репрессированными. Репрессии не щадили даже органы НКВД, в которых в 1937-1938 гг. были арестованы около 14 тыс. человек.
Продолжил традицию таинственного исчезновения высокопоставленных чекистов в ноябре 1938 г. народный комиссар внутренних дел Украины, комиссар госбезопасности 3-го ранга А.Успенский. Он оставил записку с просьбой найти его тело в Днепре. После побега он скрывался и был арестован в апреле 1939 г., затем расстрелян. Правда, в это время НКВД СССР возглавил Л.Берия, почистивший в 1939 г. аппарат своего предшественника в количестве 7372 человек, из которых подлежали аресту 932 сотрудника. [23, 41]
О побеге Люшкова за границу упоминают многие российские и зарубежные авторы и некоторые утверждают, что он самым непосредственным образом повлиял на возникновение и ход военного конфликта между СССР и Японией у озера Хасан в июле-августе 1938 г.
Безусловно, сведения о дислокации войск ОКДВА, кодах по связи, агентурной сети пригодились японцам, но в целом они были прекрасно осведомлены о реальном уровне боеспособности войск РККА и разгуле сталинского террора и сведения Люшкова лишь подтвердили их предположения.
Можно лишь рассуждать об опосредованном влиянии предательства Люшкова на события у озера Хасан. Так, за границей отметили, что на Хасанском участке границы Посьетского погранотряда с 16 июня 1938 г. было усилено наблюдение, и изменился режим пограничной службы.
Вполне вероятно, что в порыве ярости т. Сталин мог предоставить комкору Фриновскому особые полномочия на действия в приграничной полосе, чтобы использовать любую возможность «дать японцам по зубам». [13, 6]
После побега Г.Люшкова время до начала военного конфликта у озера Хасан между Советским Союзом и япономанчжурами спрессовалось до полутора десятков дней и за это время на границе произошли другие, не менее удивительные события, на которых следует остановиться более подробно.
Заключение
Военный конфликт у озера Хасан в 1938 году явился результатом крайне напряженной обстановки на Дальневосточной границе между Манчжоу Го и Советским Союзом. В решающей степени этому способствовали действия японской военщины, которая безраздельно хозяйничала в Манчжурии. В целях нагнетания антикоммунистической истерии и эскалации своего влияния в Китае японцы предпринимали многочисленные провокации против советских пограничников и мирных жителей, сопровождавшиеся перестрелками, боестолкновениями и захватом сопредельной территории. Зачастую местом инцидентов становились, так называемые, спорные территории на границе. Однако, по вопросам редемаркации линии государственной границы Японии и СССР договориться не удалось.
Правительство СССР намеренно и без достаточных на то оснований ужесточило свою позицию по отношению к инциденту на Хасанском участке государственной границы, спровоцированному советскими пограничниками. В ответ на предложение японской стороны урегулировать вопрос дипломатическим путем Советский Союз заявил о своей претензии на владение высотами Заозерная и Безымянная западнее озера Хасан. Даже после начала военного конфликта и прямой агрессии императорской японской армии на мирные инициативы японского посла советское правительство ответило отказом.
Лишь после безуспешных попыток войск ДВ фронта РККА разгромить части 19-м пехотной дивизии Корейской армии Японии и выбить их с высот Заозерная и Безымянная советское руководство согласилось на перемирие и отвод войск от линии государственной границы в соответствии с Пекинским договором от 2 ноября 1860 г. между Китаем и Россией, а также Ханкайским протоколом от 16 июня 1861 г. и Новокиевским протоколом от 22 июня 1886 г.
Действия японских войск, принимавших участие в военном конфликте у озера Хасан в июле-августе 1938 года, были заранее подготовлены, спланированы и одобрены военно-политическим руководством страны. Более того, о них был проинформирован император Японии. Именно поэтому внезапную ночную атаку в ночь на 31 июня 1938 г. частей 19-й пехотной дивизии на позиции советских пограничников и последовавшие за ней бои с войсками 39-го СК Дальневосточного фронта РККА ничем иным, как прямой агрессией против СССР назвать нельзя. В течение нескольких дней японцы контролировали территорию Советского Союза западнее озера Хасан.
Личный состав 19-й пехотной дивизии корейской армии вооруженных сил Японии, несмотря на численное превосходство войск ДКФ, массовое применение ими авиации показал высокую обученность, стойкость и отвагу.
Решение Народного комиссара обороны СССР т. Ворошилова обойтись в случае возникновения военного конфликта с Японией исключительно силами пограничников оказалось ошибочным. Группа полковника Федотова действовала против японцев крайне неудачно и позволила противнику занять не только высоты Заозерная и Безымянная, но и территорию до озера Хасан.
Командование 1-й Приморской армии, несмотря на имевшиеся сведения о сосредоточении японских войск непосредственно у границы не предусмотрело возможный характер их действий и не выдвинуло на угрожаемое направление достаточное количество своих войск.
Последующее боевые действия войск 39-го стрелкового корпуса ДКФ были организованы неудовлетворительно, соединения и части вводились в сражение поспешно и неподготовленными. Командование объединений, соединений и частей действительно неуверенно с оглядкой наверх в условиях искусственно созданного дефицита времени, что напрочь лишило их проявлению самостоятельности и инициативы.
Командиры и штабы 39-го СК, 32-й и 40-й сд практически устранились от подготовки своих войск к предстоящим боевым действиям, организации взаимодействия между пехотой, танками, артиллерией и авиацией. Они в ходе боя управляли подчиненными соединениями и частями неудовлетворительно и допустили серьезные просчеты в руководстве войсками, что привело к значительным потерям среди личного состава.
Командный и начальствующий состав ДКФ и войск, принимавших непосредственное участие в военном конфликте, оказался не готов решать боевые задачи в условиях активных боевых действий с сильным и опытным противником не только ввиду своей слабой обученности, но и пагубного влияния массовых репрессий в ОКДВА.
Войска Краснознаменного Дальневосточного фронта, несмотря на то, что они в целом проявили высокие морально-боевые качества в операции, показали слабую боевую выучку и неудовлетворительное взаимодействие между родами войск. В условиях полного господства авиации и значительного превосходства над противником 39-й СК не выполнил поставленной боевой задачи по разгрому частей 19-й пехотной дивизии Корейской армии Японии и лишь в некоторых местах частью сил вышел к линии государственной границы.
Командующий войсками Краснознаменного Дальневосточного фронта Маршал Советского Союза В.К.Блюхер имел свое особое мнение по поводу инцидента на Хасанском участке границы Советского Союза, спровоцированного пограничниками 59-го Посьетского погранотряда по приказу Первого заместителя Наркома внутренних дел М.П.Фриновского. Он был уверен в возможности решить пограничный вопрос мирным путем, либо перевести его в дипломатическое русло.
Фактически из-за этих обстоятельств Блюхер стал заложником у кремлевского руководства и лично тт. Сталина и Ворошилова. Все его дальнейшие усилия по приведению фронта в боевую готовность, созданию необходимой группировки войск на Посьетском оперативном направлении и мероприятий по ее материально-техническому обеспечению рассматривались исключительно в негативном ключе. Вполне предсказуемо, В.К.Блюхер стал главным виновником неудачи своей последней операции и расплатился за нее ценою собственной жизни. Вместе с ним частично держали ответ члены Военного Совета 1-й Приморской армии КДФ.
В немалой степени исход событий на границе у озера Хасан в 1938 г. и уверенность в низкой боеспособности РККА на тот период подвигли японское военно-политическое руководство на подготовку очередного военного конфликта на Халхин Голе в 1939 году в Монголии.
Наш народ силен своей памятью и именно поэтому к урокам военного конфликта между Японией и СССР у озера Хасан в июле-августе 1938 года следует относиться взвешенно и избегать категоричности в суждениях, тем самым проявляя не только уважение к их участникам, но и отдавая дань времени, в котором они жили.
Победы на поле боя достигаются прежде всего наличием необходимого количества боеспособных войск и сил для отражения любой угрозы, откуда бы она не исходила, напряженным и повседневным трудом по организации качественной боевой учебы войск, умением командиров и штабов уверенно управлять подчиненными соединениями и частями в боевой обстановке, а также высокими морально-боевыми и психологическими качествами личного состава вооруженных сил.