СЕГОДНЯ ОБ ЭТОМ МАЛО КТО ВСПОМИНАЕТ, НО ФАКТ ОСТАЕТСЯ ФАКТОМ: В МАРТЕ 1996-ГО, ЧЕРЕЗ ДВА С ПОЛОВИНОЙ ГОДА ПОСЛЕ РОСПУСКА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА РСФСР, БОРИС ЕЛЬЦИН ВНОВЬ РЕШИЛ РАЗОГНАТЬ НЕСГОВОРЧИВЫЙ ПАРЛАМЕНТ — НЕДАВНО ИЗБРАННУЮ ГОСУДАРСТВЕННУЮ ДУМУ. А ЗАОДНО — ЗАПРЕТИТЬ КПРФ И ПЕРЕНЕСТИ НА ДВА ГОДА ПРЕЗИДЕНТСКИЕ ВЫБОРЫ. НА ПУТИ ЭТОГО АВАНТЮРНОГО ПЛАНА ВСТАЛ ТОГДАШНИЙ МИНИСТР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РФ, ГЕНЕРАЛ АРМИИ АНАТОЛИЙ КУЛИКОВ В ИНТЕРВЬЮ «ИСТОРИКУ» ОН ПОДРОБНО РАССКАЗАЛ О СОБЫТИЯХ 20-ЛЕТНЕЙ ДАВНОСТИ
В те дни судьба гражданского мира в России висела буквально на волоске. Анатолий Куликов уверен: если бы непопулярному в народе Ельцину удалось осуществить план с роспуском Госдумы, запретом КПРФ и переносом выборов президента, то уже на следующий день в столице появились бы баррикады. Страна не приняла бы такой сценарий…
СПУСКОВОЙ КРЮЧОК
Почему Ельцин решил пойти на столь рискованный политический шаг?
В декабре 1995 года на думских выборах победила КПРФ Геннадия Зюганова. Коммунисты тогда получили 157 депутатских мандатов — более трети от списочного числа, что почти в четыре раза больше, чем в прошлом созыве, когда они сумели занять всего 42 депутатских кресла. Это был серьезный успех оппозиции. На этой волне росла популярность Зюганова — рейтинг же Ельцина находился на грани статистической погрешности. Через полгода должны были состоятся президентские выборы, и потому коммунисты стали наращивать активность. 15 марта 1996 года по инициативе КПРФ Госдума приняла решение о денонсации постановления Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 года, оформившего распад Советского Союза.
Это и стало спусковым крючком?
Судя по всему, да. В воскресенье 17 марта 1996 года в половине восьмого утра у меня дома раздался звонок:
по ВЧ звонил руководитель Службы безопасности президента РФ Александр Коржаков. Он попросил меня приехать к 11 часам в Кремль. По дороге я заехал в министерство, чтобы убедиться в том, что никакой беды не стряслось. Ничто так не гневило Ельцина, как неосведомленность и некомпетентность людей, которым была поручена та или иная работа…
Когда я вошел в приемную Ельцина, из его кабинета как ошпаренный мне навстречу выскочил генеральный прокурор РФ Юрий Скуратов. Мы успели только поздороваться: меня сразу пригласили к Ельцину. Президент выглядел встревоженным, пожал руку и, не глядя на меня, объявил: «Я решил в понедельник распустить Государственную думу. Она превысила свои полномочия. Я больше не намерен этого терпеть. Надо запретить коммунистическую партию, перенести выборы. Мне нужны два года». Я сказал: «Борис Николаевич, вы — президент и Верховный главнокомандующий и можете принимать такие решения. Мы обязаны им подчиняться. Я прямо сейчас отдам все необходимые распоряжения. Но если вы не возражаете, я бы хотел все продумать и доложить вам сегодня, к 17 часам, свои соображения более подробно». Ельцин дал согласие.
С мая 1992 года Борис Ельцин был Верховным главнокомандующим Вооруженными силами Российской Федерации
Когда я вышел из кабинета, меня попросили подняться к Коржакову. У него были Скуратов, первый заместитель председателя правительства РФ Олег Сосковец, руководитель ФСБ РФ Михаил Барсуков и начальник Главного управления охраны РФ Юрий Крапивин. Я говорю Крапивину: «Юрий, смотри, чтоб не получилось как в 1993 году. Если пройдет утечка информации, в Госдуму набьется тьма народу. Опять придется штурмовать. Надо очистить здание под благовидным предлогом. Объявить, что оно заминировано, взять под охрану…» Мы быстро обменялись мнениями о сложившейся ситуации, и я поехал в министерство, где по моей команде собрались находившиеся в Москве члены коллегии МВД. Рассказав им о разговоре с президентом, я велел сохранять тайну и дал команду готовить расчет сил и средств…
«ИДИТЕ И ВЫПОЛНЯЙТЕ»
Как ваши подчиненные восприняли эту новость?
Все были спокойны и сосредоточенны, будто разгон парламентов и запрещение компартий было для нас рутинным делом. Хотя я сказал, что вижу здесь нарушение Конституции РФ-там записано, что нельзя распускать Госдуму в срок за полгода до назначенных выборов президента…
Потом позвонил Скуратову. Спрашиваю: «Ну, как ты себя чувствуешь?» Отвечает: «Вообще-то неважно… Но я так понял, что вы дали согласие?» Возражаю: «Я не обозначил того, что согласен. Пригласи к себе к 14- часам председателя Конституционного суда Владимира Александровича Туманова. И я подъеду. Подумаем вместе, посоветуемся».
Приехал к ним вместе с начальником Следственного комитета при МВД генералом Игорем Кожевниковым. Спрашиваю: «Вы понимаете, что решение Ельцина является антиконституционным?» Отвечают: «Да. Но Ельцин сказал, что Куликов, Барсуков и Грачев — за». Говорю: «Вы понимаете, что может произойти? Мы дадим козыри коммунистам. И это в условиях забастовок в разных концах страны. Такого решения нельзя принимать. Иначе мы сами развяжем гражданскую войну». Туманов и Скуратов сказали, что они это понимают. И тогда я предложил главное: «У меня в 17 часов встреча с президентом. Приглашаю вас с собой. Мы зайдем к нему вместе и попробуем его отговорить». Так и решили поступить.
Какие контраргументы вы собирались привести Ельцину?
Надо было сказать о возможных последствиях. О том, что международное сообщество обвинит нас в нарушении демократических норм и международного права. Коммунисты
сплотятся. На фоне социально-экономических проблем и противоречий народ не поддержит президента, тогда как коммунисты, наоборот, получат дополнительный козырь: опальных в России всегда любили.
Да и диктатуру реализовывать некому. Нет уверенности в том, что милиция повсеместно будет выполнять такие решения. Неизвестно, как поведут себя национальные республики и их руководители, неизвестно, как поведет себя армия. Мой вывод был таков: последствия для президента могут быть самыми нежелательными. Надо искать другие пути усиления предвыборной работы в пользу Ельцина. А решения Госдумы можно обжаловать в Конституционном суде. Сами по себе они не создают угрозы для власти. Поэтому разгонять парламент нет никакой необходимости.
Встреча с Ельциным в 17 часов состоялась?
Мы прибыли в Кремль к назначенному часу. Ровно в 17 часов из кабинета Ельцина вышли его помощники Виктор Илюшин, Георгий Сатаров, Михаил Краснов, Юрий Батурин и начальник Главного государственного правового управления президента Руслан Орехов. Косо на нас посмотрели. Входим. Для Ельцина стало неожиданностью, что вместе со мной прибыли Туманов и Скуратов. Доклад Ельцину я начал с того, что решение о роспуске Государственной думы противоречит Конституции России и Туманов со Скуратовым здесь находятся с таким же мнением. Они оба подтвердили это буквально двумя-тремя фразами.
Президент не по-доброму стрельнул глазами в мою сторону: «Вы же утром согласились?» Я ответил, что по указанию президента мои подчиненные производят расчет сил и средств и готовятся к выполнению его решения, но у меня, как у министра, возникли серьезные сомнения в целесообразности и возможности реализации предполагающегося указа.
Попытался высказать ему свои аргументы. Но Ельцин их слушать не стал, заявив: «Указ будет подписан. Идите и выполняйте».
КАК ЕЛЬЦИН ВЕРБОВАЛ СТОРОННИКОВ
Ельцин был настроен решительно?
Да. Когда мы вышли от него, нас просили подняться в кабинет первого помощника президента (была в то время такая должность) Виктора Илюшина, уже находилась группа помощников президента и Сергей Шахрай. Они готовили указ, хотя были явно не в восторге от происходящего. Сказал им: «Я, как министр внутренних дел, выполнять указ не буду»
В ответ на недоуменные взгляды подошел к окну и показал рукой на Красную площадь, которая в шестом часу вечера была заполнена гуляющим народом: «Смотрите, сегодня тут гуляют люди. Завтра, когда указ будет подписан, здесь будут жечь костры! И не только на Красной площади, а по всей стране».
Все присутствовавшие восприняли мои слова с пониманием. Илюшин сказал: «Мы тоже считаем, что это неразумное решение. Но президент уперся: давайте указ! Говорит, что Куликов согласен, Барсуков согласен, все согласны!
По сути, он блефовал!
Видимо, это был такой способ агитации. Тем более что к тому времени о намерениях Ельцина знали еще далеко не все, от кого, подпиши он указ о роспуске Думы, зависело бы выполнение этого решения. Как раз в этот момент в кабинете первого помощника президента раздался телефонный звонок председателя правительства России Виктора Черномырдина. Когда Ильюшин известил его, что я нахожусь рядом, Черномырдин потребовал меня к телефону. Спрашивает: «Что там, Анатолий?» Отвечаю: «Вы же понимаете, это антиконституционно. Если у вас есть возможность, то прошу повлиять на президента». Виктор Степанович понял, что начинается настоящая буря: «Хорошо, я подумаю, что можно сделать…»
В восемь часов вечера я собрал коллегию МВД. Рассказ о том, что произошло, завершил словами: «Я решил не принимать участия в реализации указа. Он чреват для страны тяжелыми последствиями. Разделяете вы мою точку зрения или нет — это ваше дело».
ВСЕ БЫЛИ СПОКОЙНЫ И СОСРЕДОТОЧЕННЫ, будто разгон парламентов и запрещение компартий было для нас рутинным делом
Вы были готовы уйти в отставку?
Был готов. Мало того, понимал, что, если не выполню указ президента, против меня может быть возбуждено уголовное дело.
Как отреагировали на ваши слова члены коллегии МВД?
Неожиданно все генералы меня поддержали. Я поблагодарил их и спросил, могу ли сослаться на общее коллегиальное решение. Генералы заверили меня: «Да, можете сослаться. На всех — до единого!»
Но ведь кроме МВД есть еще и армия. Как отреагировал на готовящие ся президентом шаги тогдашний министр обороны России Павел Грачев?
17 марта Грачев в Кремле отсутствовал. Воскресенье же, и он мог быть на охоте или где-то еще. Правда, президент в разговоре со мной вскользь упомянул, что Грачев его поддерживает.
Между тем отсутствие министра обороны в Кремле в такой момент представляло собой некую интригу. Мы с Грачевым однокашники, вместе учились в Академии Генерального штаба. Я позвонил ему по спецсвязи: «Павел, ты в курсе того, что президент принял решение о разгоне Госдумы и запрете компартии?» В ответ слышу: «Нет, мне об этом он ничего не сказал». Я говорю: «А мне он сказал, что с тобой все обсудил». Грачев отвечает: «Президент мне позвонил и спросил, поддержу ли я Куликова, если он будет действовать по выполнению указа, связанного с решением Госдумы о денонсации Беловежских соглашений». По словам Грачева, он обещал Ельцину поддержать Куликова. Спрашиваю: «Но ты в курсе дела, что президент принял решение разогнать Госдуму и ликвидировать компартию?» Говорит: «Нет. В первый раз об этом слышу».
Интересным способом Ельцин вербовал сторонников среди силовиков!
Более чем! Тот день завершился тем, что где-то в половине одиннадцатого мне позвонил Коржаков и сообщил, что завтра к шести утра меня вызывает к себе Ельцин. Спрашиваю: «Кто еще будет?» Коржаков ответил так: «Кто надо, тот и будет». Разговор получился жестким…
Я позвонил Черномырдину: «Виктор Степанович, вы знаете, что завтра у президента в шесть утра состоится совещание?» По затянувшейся паузе я понял, что не знает. Тогда я попросил его быть в приемной президента в 5 часов 45 минут. Черномырдин согласился.
СОВЕЩАНИЕ У ПРЕЗИДЕНТА
Не обманул?
В оговоренное время мы встретились. Мне хватило пяти минут, чтобы высказать свои доводы председателю правительства и попросить поддержки.
Едва закончил, как в приемную вошли двое Куликовых. Так уж получилось, что среди генералитета МВД оказалось сразу три однофамильца: я, начальник Главного управления внутренних дел города Москвы, генерал-полковник милиции Николай Куликов и начальник Главного управления внутренних дел Московской области, генерал-полковник милиции Александр Куликов. Накануне вечером они не присутствовали в министерстве, и их появление в приемной президента стало для меня неожиданностью. Ведь никто из них и словом мне не обмолвился, что их, как и меня, вызывают к Ельцину. И тогда произошел беспрецедентный случай в истории МВД России. Министр внутренних дел в приемной главы государства заявил своим подчиненным, что коллегия министерства приняла решение не выполнять президентский указ! Оба Куликовых выглядели ошарашенными. И в этот момент нас пригласили к Ельцину…
Кто, кроме троих Куликовых, присутствовал на этом, без преувеличе ния, историческом заседании?
Черномырдин, Сосковец, Илюшин, Барсуков, Крапивин, Коржаков и руководитель администрации президента России Николай Егоров. Ельцин был еще мрачнее, чем накануне. Ни с кем не поздоровался. Чувствовалось, что эта затея легла на его плечи тяжелым грузом.
Но ведь он сам себя загнал в такую ситуацию?
Конечно. Встаю и спрашиваю: «Борис Николаевич, разрешите доложить?» В ответ Ельцин сразу обозначил свое отрицательное ко мне отношение: «Нет. Садитесь, я не с вас хочу начать. Сейчас послушаю московских…» Коржаков тем временем кладет президенту на стол записку с именами-отчествами генералов. А я увидел, что лежит еще один указ — об освобождении меня от занимаемой должнсти. Хотя лист был перевернут, просвечивалось: «О Куликове А.С.».
Для начала Ельцин поднял с места начальника ГУВД Московской области: «Доложите, Александр Николаевич, как идет подготовка». Тот сообщил о проведенной работе: «В соответствии с полученной от министра задачей произведем расчет сил и средств, взяты под охрану объекты, 16 тыс. человек задействованы, требуется дополнительно еще как минимум 13 тыс.». Президент с деланым удовлетворением на лице произнес: «Хорошо идут дела в Московской области, не то что в Министерстве внутренних дел!..» Тут я понял, кто станет следующим министром…
«СЕГОДНЯ ТУТ ГУЛЯЮТ ЛЮДИ… Завтра, когда указ будет подписан, здесь будут жечь костры! И не только на Красной площади, а по всей стране»
Что вы испытали в этот момент?
Мне тогда было абсолютно все равно. Я для себя твердо решил не участвовать в этой авантюре. После того как президент переговорил с моими однофамильцами, я еще раз попросил разрешения доложить, подчеркнув, что выражаю не только свое мнение, но и мнение своих заместителей. Ельцин меня прервал и раздраженно спросил: «Они у вас что, все коммунисты?» Парирую: «Нет, не коммунисты. Но если в 1993 году у вас были все основания для подобных действий, то сейчас их нет. Это похоже на авантюру. Последствия не просчитаны. Разгон Госдумы — антиконституционный акт. А сегодняшняя конституция — это ваша, Борис Николаевич, конституция…»
Он опять меня прервал: «Это уже мое дело — не ваше». Я не сдаюсь: «Разрешите продолжить?» Молчит. Говорю, что коммунистов привлечь к уголовной ответственности не за что. Ельцин не выдержал и вскипел: «Что вы мне не даете слова сказать?! Это у себя там совещания проводите как хотите, а здесь вы находитесь у меня в кабинете!»
Президент подавил гнев, но он был очень разочарован одновременно. Я продолжил гнуть свое: «Уход коммунистов в подполье будет для них подарком, создаст им образ гонимых властью. Сейчас у них пять различных направлении, однако они станут консолидироваться. Это будет мощная сила. Туда пойдет молодежь. Почему на совещании нет министра обороны? Кто просчитал реакцию Вооруженных сил? У меня нет уверенности, что они вас поддержат. Расчет делается на инертность людей, на то, что никто не выйдет поддержать коммунистов? Но на это же рассчитывал и председатель КГБ СССР Владимир Крючков в августе 1991-го. И проиграл. Он тоже говорил, что народ не выйдет… Нельзя забывать, что мы ведем войну на Кавказе. Рискуем получить еще один фронт внутри страны. Между армией и МВД возможны конфликты. Здесь должны присутствовать генеральный прокурор и председатель Конституционного суда разделяют мою точку зрения».
Ельцин в который раз перебил меня: «Вы за себя говорите! Я знаю их точку зрения». Говорю: «Ответственность за то, что произойдет, в конечном итоге ляжет на вас и на министра внутренних дел. Я лично против. Вы должны войти в историю объединителем нации, а предлагаемое решение ведет к гражданской войне».
Возникла пауза… Затем Ельцин, как мне показалось, через силу произнес: «Мне нужны два года. Проблему решим, наверно, поэтапно. Я вношу в Совет Федерации предложение о переносе срока выборов на два года. Указ может быть подписан в среду. Помещение Госдумы пока не занимать! Буду говорить со Строевым и Лужковым. Идите. Ждите команды».
Что последовало за этим?
В восемь часов утра позвонил Юрий Крапивин и проинформировал меня о том, что Ельцин принял решение допустить депутатов к работе. Я понял, что самое худшее позади.
«САМ ЗЮГАНОВ ЭТОГО НЕ ХОТЕЛ»
Какие последствия имело ваше публичное выступление против затеи с роспуском Госдумы и запретом компартии?
Я ждал, что со дня на день выйдет указ о моей отставке. До 25 марта никаких контактов у меня с Ельциным не было. А в этот день он позвонил мне сам и суховато заметил: «В самом деле, Анатолий Сергеевич, разгонять Думу было нецелесообразно. Но коммунисты этого заслуживают!» Воспользовавшись моментом, я пригласил его на празднование Дня внутренних войск, которое впервые проводилось в этом году. Ельцин сказал, что не приедет. Я настаивал: «Борис Николаевич, вы всей стране обещали раз в месяц встречаться с военными. Настало время и есть повод побывать у нас. Это очень важно для предстоящих президентских выборов. Вы представляете, сколько семей военнослужащих МВД увидят вас у нас на празднике?» Ельцин приехал. Мы заложили первый камень в фундамент новой казармы. Президент расписался на партитуре нового марша, сочиненного военным дирижером оркестра МВД.
Уже в апреле в конце очередной встречи я сказал президенту: «Борис Николаевич, я понимаю, что произошло. Если у вас есть что-то на душе против меня, дайте понять. Готов написать рапорт и уйти с этой должности. Она ни для кого не подарок». Ельцин остановил меня жестом руки: «Забудем это!» И действительно, он мне никогда о событиях марта 1996 года не напоминал.
Реальной альтернативой Ельцину являлся только лидер КПРФ. На ваш взгляд, если бы Зюганов победил тогда на выборах, он принес бы России больше бед, чем Ельцин?
В том-то и дело, что «если бы»… Как к человеку у меня нет никаких претензий к Зюганову. Он здравомыслящий человек и говорит правильные вещи. Но есть один вопрос. Как уверяют сами коммунисты, Зюганов набрал больше голосов, чем Ельцин, и, значит, по их мнению, выиграл выборы 1996 года. А если это так, то почему ни сам Зюганов, ни его сторонники не боролись за результаты президентских выборов? Почему никто не вышел протестовать на площади?
И почему же?
Думаю, потому, что сам Зюганов этого не хотел. Он и его окружение не возражали. Следовательно, были удовлетворены своим социальным положением. Так оно есть и до сих пор. Может быть, я ошибаюсь.
Однако считаю, что, имея таких конкурентов, которые были у него в 1996 году, Ельцин выиграл бы президентские выборы в любом случае. Способен ли был тогда кто-то дугой, кроме него, жестко управлять страной? Нет.
Вы полагаете, после 1996 года он реально управлял страной?
Он был президентом, а президент, в какой бы физической форме он в тот момент и кто бы на него ни влиял, все равно оставался фигурой, принимающей окончательные решения. Ельцин был очень противоречивым человеком. Но если бы на месте Горбачева в 1991 году был Ельцин, он бы не допустил бы распада Советского Союза.
Ельцин был маниакально властолюбив, вытаптывал вокруг себя большую поляну. Он мог перевоплощаться, говорить и делать то, что требовала ситуация. Это стало одним из сильных его качеств как политика. Умел высказать то, что хочет слышать народ. И на митингах, и в Верховном Совете РСФСР.
В чем же тогда причина неудач затеянных им преобразований и, как следствие, обвал рейтинга к 1996 году?
Могу выразить свое мнение по поводу неудач социально-экономических реформ 1990-х годов. В конце 1980-х Ельцин был заряжен на долгий период борьбы с коммунистической партией и Советским Союзом. Власть неожиданно для него сама упала к его ногам.
ЕЛЬЦИН БЫЛ МАНИАКАЛЬНО ВЛАСТОЛЮБИВЫМ ЧЕЛОВЕКОМ. Если бы на месте Горбачева в 1991 году был Ельцин, он не допустил бы распада Советского Союза
Так что, когда Михаил Горбачев капитулиоовал и ушел из Кремля, Ельцин оказался не готов к управлению страной. У него не было квалифицированной команды. Отсюда спонтанные решения вроде назначения Егора Гайдара заместителем председателя правительства РСФСР.
И еще одно обстоятельство: Ельцин был заражен жаждой власти. А получив ее, он долгое время находился в эйфории. Именно тогда в стране начался беспредел. Подсуетились шустрые ребята. Им помогли американские советники. И пошло-поехало. Государственную собственность задарма раздавали своим, вместо того чтобы задорого продавать ее на конкурсах. Ушлые и расторопные люди благодаря размашистой подписи Ельцина в одночасье становились миллиардерами, к ним в руки попало то, что создавалось поколениями россиян.
Беседовал Олег Назаров
журнал «Историк»
Оставьте первый комментарий